У него были рот, крупная, гладкая голова без волос; нос, который, однако, еле поднимался над щеками, а его руки и ноги на ощупь были, как у мальчика. Поначалу мы хотели положить его на ровную поверхность и очертить контуры мелом, как это делают сапожники с ногой. Этот план был отвергнут по причине его бесполезности. Такой контур не дал бы ни малейшего представления о его телосложении.
И тут мне пришла в голову счастливая мысль. Мы можем отлить его в гипсе. Это даст нам твердую фигуру и удовлетворит все наше любопытство. Но как это сделать? Телодвижения существа нарушат процесс схватывания и разрушат форму. Еще одна мысль: почему бы не дать ему хлороформ? У него были респираторные органы — это с очевидностью следовало из его дыхания. Если довести его до бесчувственного состояния, с ним можно будет делать все что угодно.
Послали за доктором X.; как только достопочтенный медик оправился после первого шока, вызванного изумлением, он дал ему хлороформ. Через три минуты мы смогли снять путы с тела невидимки, и лепщик деловито начал покрывать невидимые формы мокрой глиной.
Еще через пять минут у нас была готовая форма для отливки, а к вечеру — приближенная копия Загадки. Существо имело человеческий облик — искаженный, грубый, ужасный, но все же человеческий. Оно было небольшим, не более четырех футов и нескольких дюймов ростом, но мышцы на конечностях были развиты необычайно сильно. Его лицо по отвратительности превосходило все когда либо виденное мною.
Густав Доре, Калло или Тони Джоханнот даже вообразить не могли ничего столь же ужасного. В одной из иллюстраций последнего к «Путешествию куда угодно» есть лицо, напоминающее эту тварь, но не равное ему. Наверное, так должен выглядеть упырь. Похоже, он мог питаться человеческой плотью.
Удовлетворив свое любопытство и взяв со всех в доме клятву не разглашать тайну, мы оказались перед вопросом: что делать с нашей Загадкой? Держать такое чудище в доме было нельзя, равно как нельзя было отпустить его гулять по свету. Признаюсь, я бы с радостью проголосовал за уничтожение твари. Но кто мог разделить со мной ответственность? Кто бы взял на себя казнь этого ужасного подобия человека? Этот вопрос торжественно обсуждался не один день. Все жильцы покинули дом. Миссис Моффат была в отчаянии и угрожала нам с Хэммондом всеми видами судебного преследования, если мы не уберем Чудовище. Наш ответ был: «Мы съедем с квартиры, если вам так угодно, но отказываемся взять с собой эту тварь. Уберите ее сами, если хотите. Она появилась в вашем доме. На вас и лежит ответственность». Ответа, разумеется, не последовало. Миссис Моффат ни за что не могла найти человека, который согласился хотя бы подойти к Тайне.
Самым необычным во всем этом деле были то, что мы совершенно не представляли, чем питалось существо. Перед ним клали любую пищу, которую мы только могли предложить, но оно к ней не притронулось. Было ужасно находиться рядом с этим существом день за днем, видеть, как шевелится белье, слышать тяжелое дыхание и знать, что оно умирает от голода.
Прошли десять, двенадцать дней, две недели, а оно все еще жило. Биение сердца однако день ото дня становилось слабее, и наконец почти прекратилось. Было ясно, что невидимка умирает из-за недостатка питания. Пока, продолжалась эта чудовищная борьба за жизнь, я чувствовал себя жалким и не мог заснуть. Сколь бы ужасным ни было это существо, мне было жалко его при мысли, какие муки оно испытывает.
Наконец оно умерло. Однажды утром мы с Хэммондом нашли его в постели окоченевшим. Сердце перестало биться, а легкие — дышать.
Мы спешно похоронили его в саду. Это были странные похороны — сбрасывание невидимого трупа в сырую яму. Отливку его фигуры я отдал доктору X., который поместил ее в своем музее на 10-й улице.
Поскольку я собираюсь в длительное путешествие, из которого могу и не вернуться, я составил это описание самого странного происшествия из всех известных мне.
