взять их за покупками.
– А, его всегда перехватывают по пути с делами Земли Родичей, – ответила Фрета.
Фрета отвела их к большому зданию, которое служило библиотекой, школой и залом собраний. Она также познакомила их с несколькими женщинами из общины, которые показали интерьеры своих домов. По сравнению со строгим и голым пространством хижины Требора их жилища выглядели почти цивилизованно.
Наконец Требор возвратился, сидя за рулем почти нового грузовика грузоподъёмностью около тонны. Обитатели Земли Родичей считали, что, когда подворачивается случай, надо просто красть самое лучшее. – Вы готовы идти за покупками? – спросил он. Девочки изобразили воодушевление и сели в машину, радуясь и одновременно скрывая равнодушие.
Когда машина замедлила движение на мокрой дороге, Требор объявил, что он только что говорил с медсестрой Анной.
– И что? – осведомилась Конфетка.
– Вы обе – «хранительницы» – Требор находился в прекрасном настроении. Конечно, девушки не знали, что его радость была связана с тем, что отрицательный исход обследования означал бы для них смертный приговор.
Вскоре они вновь оказались в разрушенной бомбёжкой деревне у подножия горы.
– Почти половина домов и складов – в руинах, – рассказал Требор. – В остальных ещё осталась полезная домашняя утварь. Выберите, что вам нужно или что может пригодиться для нашего дома. – Ни одна из девочек не пропустила слово «нашего», и вообще им понравился такой новый способ покупок.
Скоро посуда, стулья, шкафчики, кушетка, зеркала, ванна и другие приобретения переполнили грузовик, и Требор призвал девочек умерить аппетит, сказав, что при необходимости они смогут снова вернуться сюда.
Девочки энергично и с творческой фантазией принялись за обустройство своего нового дома, создавая менее суровую обстановку и рассчитывая наилучшим образом использовать ситуацию. Но не успели они всё закончить, как Требор прервал их хлопоты, предложив начать готовиться к вечернему празднику Блот и развлечениям. Естественно, у девочек появились вопросы о том, что за праздник отмечается, и что им можно надеть.
– Первое мая – праздник плодородия. Большинство женщин одевается немного вызывающе, подчеркивая, так сказать, свои достоинства, – пояснил Требор. И добавил: – Конечно, не должно быть ничего похожего на одежду двух девочек из Дворца Сида.
Никто из них ещё не знал, что Эрик и Требор видели их представление в Порнодворце.
– Вы видели нас там?! – вырвалось у Конфетки.
– Да.
– И Вы всё же выбрали нас в подруги?
– Я решил, что вы демонстрируете свои прелести скрелингам в последний раз, – сказал Требор с обезоруживающей улыбкой.
– Скрелингам? – Веточка произнесла это слово с вопросительной интонацией.
– Это все небелые люди, – ответил он.
– А, значит, всё произошло не потому что мы завели Вас, или Вы захотели заняться с нами любовью? – Конфетка казалась немножко разочарованной, как будто не могла поверить, что кто-то может и не считать её неотразимой. Ей и Веточке уже было любопытно, почему Требор пока ни разу не воспользовался их пленом в своих интересах. Большинство мужчин при первой возможности начали бы их тискать.
– О нет, вы были чертовски завлекательны, но я уже говорил, что секс и любовь – разные вещи. Очень хорошо, если они совпадают.
– Да, так что же мы должны надеть на этот праздник? – спросила Веточка.
– У вас множество одежды, которые вы только что «купили». Я уверен, что там найдется что-нибудь подходящее. На прошлое Первое мая я видел расклешённые юбки, мини-юбки, короткие блузки, кажется, вы так это называете. У вас нет времени что-нибудь сшить и придумать, как делает большинство женщин, но я уверен, что у вас всё прекрасно получится.
Удивительно, как новые условия жизни отражаются на поведении людей, размышлял Требор, пока девочки выбирали наряды, примеряя их за парой натянутых простыней, служащих временной перегородкой. Они вели себя со всей скромностью, полностью противоположной дерзкому презрению к общепринятым нормам, которое он и Эрик наблюдали вчера.
Вскоре девочки предстали перед ним в юбках свободного покроя чуть выше колена и в блузках, плотно облегающих их стройные фигурки. Они спросили, «подойдет ли это?»
– Хороший выбор для кадрили, – одобрил Требор. Обе девочки слышали о кадрили, но ни одна не умела её танцевать. На территории ЗОГа все танцы, обычные для Белых людей столетием ранее, или не поощрялись, или были запрещены как «расистские».
На открытом воздухе по случаю праздника они увидели несколько столов, заставленных угощеньями, приготовленными специально для этого события. Как и все женщины. Веточка и Конфетка оценивающе разглядывали других женщин. Самодельные наряды женской половины были действительно оригинальны и привлекательны. Скроенные на свой вкус, они подчеркивали лучшие черты каждой женщины или то, что больше нравилось её супругу. И при некоторой сдержанности каждая женщина всё-таки смогла подчеркнуть свою женственность.
Детей было в два-три раза больше чем взрослых, и они были самыми послушными детьми, которых девочки когда-либо видели, даже притом, что их энергия и любопытство казались безграничными.
По требованию мужчины, которого звали Готти, вся община образовала круг. Готти держал в одной руке странный предмет. Он был покрыт непонятными знаками.
– Что это такое, и что на этой штуке? – тихо спросила Конфетка. Она стояла с одного боку Требора.
– Это – обрядовый молот Тора, а на нем – руны, – прошептал он в ответ.
Веточка вспомнила, что она должна быть столь же хороша или лучше Конфетки, и, решив показать заинтересованность, тоже спросила: – А что такое руны?
– Ну, об этом долго рассказывать. Я позже объясню. Пока просто повторяйте, что Готти говорит, а другие – делают.
После обряда заиграла музыка. Несколько скрипок, аккордеон и гармоника составляли «оркестр». Если музыкантам не хватало мастерства, они с лихвой восполняли его вдохновением. Группа старших детей образовала круг вокруг Майского столба, с лентами в руках. Они начали прыгать, танцевать и бегать вокруг столба, выполняя сложные фигуры с лентами в лад с музыкой. Девочкам очень хотелось понять, что означает это представление.
– Это – праздник плодородия. Столб олицетворяет стоящий мужской фаллос, который оплодотворяет женщину так же, как солнце – землю.
– Какой «фаллос»? Член? – не поняла Веточка.
– Конечно, дурочка, – поддразнила её Конфетка.
– Кого это ты назвала «дурочкой», овца? – огрызнулась Веточка.
– Ну, хватит! – одёрнул их Требор. Девочки хоть и надулись, но перестали препираться, потому что соперничество было запрещено.
Начался пир, и тут девочки сообразили, что они единственные, кто не принес еду. Но Требор успокоил их, сказав, что всё в порядке, и он внёс вклад за их семейство. И снова было отмечено объединяющее их слово.
– Что Вы внесли? – спросила Веточка, вспомнив, что в хижине из еды ничего не было приготовлено.
– Ну, после того, как Эрик получил свою половину, от денег Сида Коэна всё ещё оставалось около ста тысяч долларов, так что я отдал половину общине, – пояснил Требор.
– Пятьдесят тысяч наших денег! – охнула Конфетка. Поняв, что она только что сказала, она поправилась, – Я имела в виду Ваших денег. – Требор усмехнулся с таким тёплым выражением, каким он до сих пор не одаривал девочек, и сказал: – Да, это были наши деньги, но теперь мы не будем тратиться в течение долгого времени.
