«Похоже, Белые женщины – всё ещё самые желанные существа на Мидгард, а, Требор?»
Требор, жилистый мужчина лет на пятнадцать старше, с опрятно подстриженной бородкой, ответил: «Да, но как же мало их осталось!».
Наконец дикий шум немного ослабел, и стали слышны звуки чувственной музыки. Две девушки на сцене повернулись друг к другу на расстоянии вытянутых рук и начали волнообразный дерзкий соблазнительный танец в лад музыке. Их несравненные достоинства были очевидны и бесспорны. Равные по красоте, с дополняющей друг друга непохожестью, они образовали наилучшее сочетание для возбуждения зрительского вожделения. Чувственная Конфетка была воплощением классической нордической красоты. Её длинные мерцающие локоны цвета зрелой золотой пшеницы непринуждённо ниспадали на её плечи. Безупречная талия подчеркивала несравненную соразмерность её ног и груди. Загорелая кожа и безупречные линии голеней и бедер были у неё столь соблазнительны, что заставляли мужчин буквально страдать от страсти и желания.
Она была Афродитой, богиней любви и соития, своевольного влечения плоти, рождённая, чтобы повелевать, исполнять и управлять исконными языческими обрядами плодородия.
Если Конфетка была самой Афродитой, то Веточка была целомудреннейшей из Девственниц. Короткие каштановые волосы окружали её тонкое лицо. Миловидный носик и выразительные глаза излучали сдержанность и скромность. У неё было стройное тело нимфы, только вошедшей в пору девического созревания. Каждая её клеточка возвещала начало телесного пробуждения. Она была воплощённой девичьей невинностью, боязливой и одновременно нетерпеливой, неодолимо влекущей к насилию и обладанию её девственным телом.
Неотрывно глядя друг другу в глаза, исполненные изящества девушки начали любовную игру между собой. Положив руки на бёдра друг друга и соблазнительно качаясь, они исполняли первозданную песню сирен – песню-приглашение и утоления чувственной жажды. Они изображали под музыку извечную любовную игру господства и подчинения, соблазнителя и жертвы, охотника и добычи, которая порождает и удерживает пылкое половое возбуждение. Усиливая фантазию притягательностью недозволенного, светловолосая богиня Конфетка раскрывала себя как сексуальная хищница. Её руки бродили по бархатно- гладким линиям обнажённых боков и спины Веточки, затем скользили по телу, как бы случайно или неосторожно слегка царапая грудь.
Дерзкие пальцы проказниц преодолевали запреты, но и хранили отпор.
Изящная Веточка безупречно играла свою роль – притворную неуверенность, призыв или сопротивление, мучение и радостную нежность, когда-то запретные для другой представительницы её пола. Она дрожала в нетерпеливом, но боязливом ожидании всё более и более близких вторжений в священную женскую анатомию. Подобно легкой экзотической птичке, завороженной раскачивающейся коброй, она в образе невинности подчинялась нескромной близости подруги и дерзкому нарушению всех приличий.
Молодой человек, сидящий с Требором спросил:
– Думаешь, они, в самом деле, лесбиянки?
– Нет, Эрик, это очень сомнительно, – ответил Требор.
– Согласен, – сказал Эрик. – Но почему ты так в этом уверен?
Требор немного помолчал, а затем пояснил:
– Мужчины по своей природе любят глазами. Тело красивой женщины, исполняющее первобытные движения полового искушения и пробуждения – это предельное возбуждающее средство. Но в мужчинах также заложена ревность к другим мужчинам. Так что две девушки, выступающие вместе, удваивают своё соблазняющее воздействие, к тому же в отсутствии другого мужчины. Этим девочкам платят, чтобы они доставляли удовольствие зрителям-мужчинам. В наше время, конечно, сомнительно, чтобы их сдерживали какие-нибудь запреты, а если это и так, то наркотики, наверное, преодолели их. Но спорю на все мои сбережения: мы видим только игру.
– И я считаю точно также, – согласился Эрик, а затем пошутил: – Какие ещё сбережения?
Требор только хмыкнул в ответ. Вопрос Эрика, впрочем, был уместен. Все знали, что Требор жертвовал большую часть добычи от набегов на территории ЗОГа нуждающимся семьям Земли Родичей. Вряд ли у него могли быть существенные сбережения. До настоящего времени, в отличие от других защитников Земли Родичей, которые уже захватили в жёны одну или несколько женщин, Требор никогда не проводил время, свободное от подпольной борьбы, в женском окружении. Даже во время разговора глаза Требора внимательно просматривали зал, а младший товарищ следовал его примеру.
Выказывая интерес к спектаклю, они осторожно рассматривали толпу, надеясь определить владельца клуба, некоего Сидни (Сида) Коэна. Сочувствующие Земле Родичей из области Денвера «навели» воинов на него как вероятную цель для возмездия и грабежа. Кроме Порнографического дворца Коэн владел целой сетью порнографических книжных магазинов и театров. Надёжные источники сообщили, что Сид к тому же был главным поставщиком кокаина и использовал этот наркотик, чтобы пополнять свою «конюшню» исполнительниц стриптиза и управлять ими. Поскольку звёздами представлений Сида были Белые женщины, тот был естественной целью для возмездия. Прошлый опыт показал, что люди вроде Коэна обычно хранят значительные суммы наличных денег у себя дома, скрывая их от налоговой проверки. Этого извращенца, безусловно, можно было «убедить» показать место хранения денег, а при необходимости и назвать ключ к сейфу.
Похоже, Коэна в данный момент не было в клубе, поэтому два мстителя снова устроились поудобнее, чтобы дождаться времени закрытия.
– Как ты думаешь, какая часть здесь Белых? – спросил Эрик товарища.
Требор чуть подумал и затем ответил: – Примерно пятая.
– И я так считаю, – согласился его молодой товарищ и добавил: – Это сборище точно отражает состав населения Америки 21-го века: четыре пятых – негры[6], мексиканцы, азиаты и полукровки.
– Да, но СМИ по-прежнему называют их меньшинствами, – хмыкнул Требор.
Во время их разговора напряжённость действия на сцене возросла. С древними, испытанными повадками всех женщин Веточка изображала показное сопротивление любовному напору Конфетки, инстинктивно зная, что слишком легко полученная женская благосклонность ценится недорого.
Эти тонкости были недоступны пониманию невежественных зрителей, которые, тем не менее, отвечали на разворачивающееся действие диким одобрением.
Конфетка наступала, приоткрывая в каждый свой новый шаг сокровенные женские места. Игривые ужимки податливого тела Веточки выдавали растущее стремление отведать сладких плодов запретных удовольствий. Раздевание друг друга проходило с искусным изяществом. Упругие груди Веточки, хотя и менее выпуклые, чем полные холмы Конфетка, замечательно соизмерялись с её стройной осанкой и одинаково восхищали.
Впечатление от невероятной красоты действия и его естественного великолепия настолько возбуждало первобытную похоть, что толпа сообща стонала от трепета и желания. Эрик уловил миг относительной тишины, чтобы заметить: – Самая дьявольская вещь, что я когда-либо видел.
– А я надеюсь, что это их последнее выступление здесь, – прорычал Требор.
– Но ведь ты сказал, что это всего лишь представление, – возразил Эрик, подумав, что замечание Требора означает, что жить этим двух девочкам осталось в лучшем случае пару часов.
– Да, это – представление. Я говорю о Белых девочках, показывающих свои прелести скрелингам.
Из разговора Эрик всё же не понял, что задумалТребор. В прошлом его товарищ был абсолютно безжалостен при устранении Белых мужчин – предателей расы, но прощал заблудших женщин, если их измена не была совершенно очевидной. Требор часто говорил, что защита расы – мужской долг. Заблудших женщин следовало захватить, доставить на Землю Родичей, перевоспитать и сделать матерями. Именно таков был отработанный порядок действий для воинов Земли.
На подмостках поведение девушек изменилось с тонкого и наводящего на размышления соблазнения на бесстыдную непристойность к ещё большему восхищению разгорячённой толпы. Веточка отбросила последнюю каплю скромности, последнее изображение сдержанности. В порывах страсти скрывала она собственную порочность и подстрекала светловолосую подругу жадно ласкать её извивающееся тело, дразня её игривыми и чувственными движениями бедер и тонкой талии.
