что большинство арийских мужчин относится к своим женщинам с достоинством и уважением, если и когда они заслуживают этого. В противном случае они женщин наказывают.
Веточка признала, что в словах Требора была определенная правда. Она не думала о Сидни, как о «хозяине», но он, конечно, распоряжался её жизнью. Хотя секс был для Веточки только способом управления людьми, получения преимуществ или чисто телесного удовольствия, она признала, что Сид использовал её больше, чем она его. Даже сейчас мысль о лишении соблазнительной дозы кокаина беспокоила её больше чем внезапное похищение, которое она только что пережила.
Тем временем в хижине Конфетка также выспрашивала Эрика. Она тоже пыталась понять, что означают слова Эрика «они – твои» и спросила об этом.
– Именно то, что я сказал, – был его ответ.
– Вы считаете, что мы его рабыни? – спросила Конфетка.
– Я думаю, вы станете, в конце концов, его жёнами, хотя для этого вам придется очень постараться и многому научиться. Но пока рабыни – хорошее определение.
– Угу. – Она подумала секунду, а затем спросила: – Почему вы не хотите полюбить одну из нас? По- вашему мы что, уродки?
– Нет, вы – не уродки, но сейчас у меня на уме другая девочка. Кроме того, прошло много времени, прежде чем Требор решил взять себе женщин.
– У всех мужчин в Земле Родичей больше одной жены?
– У большинства.
– Почему?
– Во-первых, единобрачие равнозначно кастрации и расовому самоубийству. А, во-вторых, раз лишь в Земле Родичей сохранились хорошие Белые мужчины, у них должно быть много детей.
– Единобрачие – это кастрация? – Конфетка была действительно озадачена.
– Сексуальное чувство – мать жажды сражения, а жажда сражения – мать народов. Сексуальное желание мужчин расы, которая стремится выжить, надо разжечь до крайней степени, и это желание нельзя порочить, ослаблять или неверно направлять, – объяснял Эрик.
Их беседу прервало возвращение Веточки и Требора.
Перед тем как они растянулись на раскладушках часика на четыре, Конфетка прошептала Веточке: – Подружка, я должна тебе кое-что рассказать.
– Я тоже, – ответила та.
Обе девочки украдкой посматривали на своих похитителей, особенно на Требора, отмечая его жилистую фигуру и плоский живот. Конфетка вспомнила, как Веточка часто говорила: «Я люблю мужчин без брюха», когда смеялась над Сидом Коэном или каким-нибудь пузатым зрителем во время их представлений во Дворце. Неохотно признаваясь самим себе в сексуальном магнетизме своего нового «владельца», девочки не знали, что испокон веков женщины приспосабливались к своим похитителям и обычно влюблялись в них. Ведь это – просто отражение всей природы, где курица, львица, кобыла или другая самка подчиняется главенствующему самцу, который в борьбе завоевал право на продолжение рода. И ещё они не знали, что ревность жён одного мужчины друг к другу и неестественна и не нужна.
Пару часов спустя все снова сидели в машине, готовясь возобновить путешествие.
Несколько раз девочки слышали, как мужчины упоминали неизвестного по имени Вотан, и, пытаясь заручиться их расположением, пока машина медленно двигалась на северо-запад, Веточка спросила:
– Кто этот Вотан?
– Вотан – главный бог самой распространённой собственной веры Белого человека, – объяснил Требор.
– Что значит «собственной»?
– Это означает естественной религии, которая в данном случае защищает Белый Род.
– Тогда почему я не слышала об этом раньше?
– Нет, ты о ней слышала! День недели среда назван по имени Вотана, четверг – его сына Тора, вторник – его товарища Тира, а пятница – в честь Фригги, жены Вотана.
Когда Эрик заметил самолёт ЗОГа на большой высоте, Конфетка спросила:
– А вы не боитесь бомбёжек?
– Больше не боимся. Раньше мы привыкли к тому, что нас бомбят каждый день, но теперь враги знают, что если они ещё раз так сделают, мы проникнем на их территорию и убьём несколько важных шишек – каких-нибудь политических деятелей. Так что теперь бомбёжки прекратились. Они также обстреливали нас ракетами с наведением по тепловому излучению. Но ракеты попадали только в наши костры-ловушки.
– И вы жили так много лет?! Веточка была поражена и захотела узнать, зачем были нужны все эти жертвы.
– Здесь единственное место, оставшееся для Белых людей. Американское правительство – ЗОГ почти истребило нашу Белую расу.
– А мои преподаватели говорили, что Земля Родичей стремится поработить весь мир.
– Как мы можем сделать это, когда осталось так мало Белых, а у ЗОГа есть самолёты, бомбы и ракеты? Вы увидите, что правительство лжёт, когда мы доберёмся до наших карт и книг! – с горечью ответил Требор.
В течение многих часов они продвигались всё глубже в горы, поросшие деревьями. Часто мужчины показывали диких зверей: оленей, лосей, енотов, дикобразов и даже чёрного медведя. Леса и животные, когда-то жестоко истребляемые, бурно возрождались под опекой повстанцев, живущих в гармонии с природой.
Ещё засветло они достигли места, на котором когда-то, видимо, стояла очаровательная туристская деревня. Теперь больше половины зданий лежало в руинах.
– Что здесь случилось? - спросила Конфетка.
– Бомбовый налёт ЗОГа, – скупо ответил Эрик.
В центре того, что осталось от деревни, Требор свернул с разбитого шоссе, и они переехали деревянный мост над маленькой речкой. – Мэтьюсвилл через две минуты, – объявил он.
Девушки, сидящие сзади, переглянулись. И Конфетка спросила: – А в Мэтьюсвилле есть люди?
– Да, это община Земли Родичей, – сообщил Требор.
Тогда на заднем сиденье снова послышался оживлённый шепот, а потом Конфетка спросила:
– Мы..., можно нам поговорить с Вами прежде, чем мы приедем туда?
– Конечно, говорите.
– Нам хотелось бы поговорить наедине, можно? – повторила Веточка.
– Пожалуйста!
Мужчины переглянулись, пожали плечами, как будто говоря: «Почему бы и нет?» Требор свернул на обочину разбитого шоссе и остановился, и Эрик вышел, сказав, что он немного прогуляется.
– Давайте и мы тоже разомнём ноги, – предложил Требор. Он вышел из машины и прислонился к переднему буферу, скрестив руки на груди. Девочки прижались к нему с двух сторон, всё ещё пытаясь использовать своё очарование, чтобы расположить к себе воина.
Веточка спросила:
– Мы останемся в Мэтьюсвилле?
– Да, по крайней мере, на некоторое время.
– Пожалуйста, не рассказывайте людям, что мы делали в доме Сида, – добавила Конфетка, – Мы не геи, не лесбиянки, честное слово, клянусь.
Требор тщательно обдумал свой ответ.
– Во-первых, надо говорить «извращенец», а не «гей». Геи – это весёлые счастливые существа. Извращенец означает мужского гомосексуалиста. В Земле Родичей ни один извращенец не посмел бы сказать об этом открыто. А во-вторых, настоящих лесбиянок среди арийских женщин чертовски мало. Вы устраивали шоу для человека, который владел вами. Я не сомневаюсь, что секс приятен, но мужчина был всё же главной причиной. И, наконец, ни у кого в Земле Родичей нет никаких причин знать больше о вашем прошлом, чем вы сами захотите рассказать. Поверьте, многие из наших женщин, захваченные на территории ЗОГа, имеют прошлое не менее интересное, чем ваше.
