радовало.
Потоки золотого солнечного света словно водопад струились с ярко-голубого неба, на котором не было ни облачка. Дон Фелипе легко взбежал по ступеням. Воздух наполняли ароматы цветов, во дворе было жарко и пыльно; Мартинес свернул в прохладную колоннаду, пересек внутренний дворик, где в бассейне бил освежающий фонтан, и через открытую парадную дверь вошел в холл с мраморным полом.
Мадам Рене и ее помощницы с сожалением вздохнули. Им удалось хоть одним глазком взглянуть на в высшей степени привлекательного мужчину, темноволосого, как и требовало его испанское происхождение, высокого — выше, чем большинство испанцев, с правильной осанкой — он был первоклассным теннисистом, а почти все зимы проводил катаясь на горных лыжах. Что до верховой езды и парусного спорта… что ж, не родилась еще та лошадь, что могла бы сбросить дона Фелипе; и он владел яхтой и увлекался водным поло.
В слепящих лучах солнца Гранады его волосы выглядели потрясающе. Как и у Анжелы, у него был твердо очерченный подбородок, но ее — более мягкий и женственный. И еще мадам Рене, которую недавно представили ему, знала, что у дона Фелипе сияющие, чуть насмешливые темные глаза.
Мадам Рене была не из тех женщин, которых легко заставить испытать неловкость, даже если обстоятельства складывались против нее. Но из-за дона Фелипе Мартинеса она все-таки чувствовала себя немного неуютно и совсем не так уверенно как обычно, несмотря на высокое положение, которого достигла в жизни.
Она с содроганием думала о том, какое впечатление произведет он на девушку вроде Анжелы, если только, конечно, та не влюблена в него. Но если Анжела Гревил, будущая невеста, была влюблена, мадам Рене ошиблась!
Глава 2
Анжела торопливо и неловко натягивала через голову платье, пока ее жених направлялся на встречу с ее бабушкой. Ей наконец удалось справиться с воротником; волосы девушки слегка растрепались, на лице не было заметно ни радости, ни волнения. На губах мадам Рене, напротив, играла неожиданная улыбка, а в глазах таился какой-то намек.
— Примерка закончена, мадемуазель, — объявила она, словно понимая, что будет жестокостью задерживать Анжелу, когда приехал человек столь важный для ее будущего счастья. — Сеньор Мартинес здесь, и он, разумеется, захочет видеть вас! И вы жаждете увидеть его! С подолом мы управимся в другой раз. Сейчас будет достаточно работы с вышивкой на лифе.
Но Анжела торопливо провела гребнем по волосам и покачала головой:
— Все в порядке, мадам. Дон Фелипе приехал не для того, чтобы увидеть меня! Он наверняка хочет обсудить что-то с бабушкой.
— Но, мадемуазель! — картинно изогнув брови, запротестовала мадам Рене.
Анжела положила гребень обратно на туалетный столик, заставленный флаконами всех форм и размеров, и внимательно посмотрела на себя в зеркало.
— Вы француженка, мадам, — напомнила она. — Разве во Франции никогда не устраиваются подобные браки?
— О да! Но вы так молоды, мадемуазель! Так молоды и — если мне будет позволено так сказать — так красивы! — Про себя мадам Рене подумала, что только через год или около того красота девушки расцветет по-настоящему. — А когда будет закончено ваше подвенечное платье, вы будете просто ravissante[2]. К тому же вы наполовину англичанка, — добавила она так, словно это, с какой стороны ни смотри, меняло всю ситуацию, потому что англичане — порода отличная от французов или испанцев.
Девушка слабо улыбнулась своему отражению в зеркале.
— Мой отец англичанин, — кивнула она.
— И вы носите английскую фамилию. Англичане ужасно независимы! — Мадам развела руками, будто не раз наталкивалась на эту независимость в ущерб себе.
Анжела продолжала улыбаться, хотя ее глаза оставались бесстрастными. Девушка задумчиво взяла со столика губную помаду и провела по губам.
— Эта для меня слишком светлая. — Она с отвращением разглядывала результат. — Мне бы хотелось выглядеть более искушенной.
Но мадам Рене в ответ покачала головой и впервые решились дать совет, который, она были уверена, девушке пригодится:
— Нет, нет, мадемуазель, вы не должны взрослеть слишком быстро! Это огромная ошибка! Как только начинается старение, оно идет очень быстро. Этого должна опасаться каждая женщина!
Кивком она указала помощницам, что они могут собирать подвенечное платье и все принадлежности, а сама подошла к туалетному столику и положили ладонь, уже загрубевшую, но очень искусную в обращении с дорогими шелками, на руку своей юной заказчицы.
— Послушайте, моя дорогая, — сказала она по-английски, — вы вскоре обнаружите, что ваша принадлежность к двум нациям будет иногда доставлять вам неприятности. Англичане не просто независимы, они склонны доводить свою независимость до крайностей… И если бы только вы были на сто процентов испанкой или хотя бы француженкой, вы бы с восторгом ожидали этого замужества. Для вас не имело бы ни малейшего значения, что дон Фелипе намного старше и опытнее. Но в настоящий момент! — Мадам выразительно закатила глаза.
— В настоящий момент? — Анжела с внезапным интересом напряженно смотрела на нее. — В настоящий момент, мадам?
Портниха опасливо приложила палец к губам и осторожно оглянулась на своих помощниц.
— Я не должна так разговаривать с вами, мисс Гревил, и ваша досточтимая бабушка, скорее всего, не похвалит меня за то, что я дам вам совет… Но все же я чувствую, что должна это сделать! Понимаете, во мне самой есть английская кровь — моя мать была англичанкой! — и я знаю, каково это — чувствовать себя… ну, не в своей тарелке! Эти браки по расчету — такие практичные, такие рациональные со многих точек зрения и такие неромантичные — иногда действительно оказываются самыми удачными! Они даже могут быть счастливыми, но это зависит от правильного подхода, правильного… — Она с трудом подыскивала нужное слово, и Анжела пришла на помощь:
— Правильного отношения? — Небесно-голубые глаза англичанки презрительно сверкнули. — Покорного отношения?
Мадам Рене кивнула.
— Всегда лучше покориться, — подтвердила они. — Борьба не приносит ничего, кроме вреда себе!
Анжела старалась сделать вид, что ценит добрые намерении советчицы, но в ее взгляде оставался непокорный блеск.
— Я постараюсь что-нибудь сделать, мадам, — пообещала она.
Раздался тихий стук в дверь, и в комнату заглянула горничная в аккуратной униформе. С таким благоговением в голосе, словно собиралась рассказать о некоем свершившемся чуде, она объявила:
— Сеньор дон Фелипе Мартинес ожидает вас, сеньорита! Он сейчас в салоне. Он
