ниже их. Я имею в виду — в том смысле, что они «вписываются в схему» и всегда, если можно так сказать, под рукой. Испанские женщины не могут убежать. Конечно, я не сомневаюсь, что они могут влюбиться и влюбляются. Моя бабушка хотела, чтобы я поверила, что когда они поддаются волне чувств, то делают это самозабвенно, и ни один мужчина расы моего отца не может в ответ предложить женщине ничего Подобного. Но бабушка чистокровная испанка. Думаю, она судит пристрастно.
— Понятно, — сказал Фелипе, поворачивая машину от моря в сторону холмов, и его голос прозвучал сухо. — Должен сказать, для молодой женщины, собирающейся вступить в брак, у тебя очень отстраненный взгляд на подобные вещи.
— Я этого не говорила.
— Нет, но ты ясно дала это понять. Ты, видимо, пришла к каким-то определенным твердым выводам насчет меня; кроме того, тебя, очевидно, совсем не волнует, что я могу быть влюблен в другую женщину. — Фелипе нахмурился. — Если это действительно так, ты поражаешь меня. Ты только что цитировала бабушку, но меня бы очень удивило, если бы я узнал, что она вышла замуж с таким настроем, о котором ты говорила, Во-первых, я не могу представить себе донью Миранду, которая покоряется кому бы то ни было, а во-вторых, если она не способна ревновать, то я ничего не понимаю в людях.
Анжела мягко рассмеялась:
— Разумеется, она способна ревновать. Согласно ее словам, и все испанские женщины тоже, и именно это делает их жизнь интересной — или, лучше сказать, достаточно интересной? — когда они выходят замуж.
— Но поскольку ты наполовину англичанка, я могу не опасаться скандалов?
— Я этого не говорила, — повторила она. Потом настроение ее изменилось, и, пристально поглядев некоторое время на извилистую дорогу перед ними, Анжела повернулась к Фелипе с неожиданно веселой и соблазнительной улыбкой, которая подчеркивала изгибы ее красивых губ. — Ну скажи мне, куда мы едем? Эта дорога совсем не похожа на дорогу вдоль побережья, и, по-моему, мы все время поднимаемся. Здесь где-нибудь поблизости есть деревня? Мы едем туда?
— Да.
— Мне кажется, мы далеко уехали на ужин. Должно быть, ты хорошо знаешь эту местность.
— Знаю.
— А когда мы туда приедем, это будет стоить затраченных усилий?
— Все зависит от того, насколько ты готова насладиться этим вечером. — Фелипе коротко взглянул на нее, потом опять на дорогу. — Если ты настроена скучать, тебе там не понравится. С другой стороны, если ты не решила заранее, что это будет просто еще один скучный, бессмысленный вечер…
Ее глаза удивленно сверкнули.
— Я никогда не скучаю, — заверила его Анжела. — То есть меня тяжело вогнать в скуку. Если только…
— Да?
— Если только мне не кажется, что для меня затеяли что-то прежде всего из чувства тяжелой необходимости.
Он легко погладил ее по колену:
— Не волнуйся, Анжела! Я обещал, что сегодня вечером ты скучать не будешь, и я был серьезен. И если тебе от этого спокойнее, знай: мне было совсем не в тягость выбирать место, куда мы поедем ужинать. Однажды мы уже ужинали вместе, и ничего особенно хорошего из этого не вышло, но это в прошлом, и больше такое не повторится. Даю тебе слово!
Анжела изучающе смотрела на него, прищурясь и продолжая улыбаться. Она поудобнее устроилась в своем углу машины, глядя на звезды, висящие в лиловом небе, словно гроздья блестящего винограда, а потом снова сосредоточилась на дороге. Поднималась луна, и в ее свете все таинственно преображалось. Анжела решила, что, куда бы они ни направлялись, там может оказаться очень интересно.
А поначалу она была разочарована: машина свернула в абсолютно пустую деревню. На светлой дороге лежали угольно-черные тени, почти во всех домах не горел свет, и им пришлось проехать всю главную улицу, чтобы добраться до таверны. Но как только они остановились, Анжеле показалось, будто перед ней раскрылось окно в другой мир. Парковка у таверны была забита машинами, они поблескивали в серебряных лучах луны. Их было так много, что, когда Фелипе помог Анжеле выйти, она ухватилась за его руку, чтобы не потеряться в этом лабиринте. Когда ее маленькие пальчики вцепились в безупречно белый рукав его смокинга, Фелипе накрыл их своими, и от его прикосновения у нее появилось чувство необыкновенного спокойствия и уверенности, словно все было именно так, как надо.
Над дверью таверны висел желтый фонарь и вывеска. Анжела не могла разобрать, что на ней написано. Под теплым светом фонаря ее светлые волосы превратились в мягкое золото, а иссиня-черные волосы Фелипе приобрели красивый блеск.
— Сюда, — сказал он и повел ее к входу. Она слышала музыку — трепетные звуки гитар и журчание пианино — еще до того, как кто-то открыл перед ними дверь. Внутри таверна была совсем не такая, как снаружи, и представляла собой открытое пространство, где вокруг блестящей танцплощадки расположились столики, а каскады цветов свисали над головами ужинающих.
Окинув все быстрым взглядом, Анжела увидела, что большинство присутствующих были хорошо одеты, многие из женщин — в очень красивых платьях и дорогих украшениях. Они томно улыбались в ответ на взгляды своих спутников, безукоризненно причесанных и одетых. Некоторые танцевали, их движения были ленивыми и плавными, и в умело приглушенном свете они напоминали Анжеле фигуры заключительной сцены какого-нибудь спектакля.
Звуки гитар и пианино волнующе действовали на нее. Ошеломленная, Анжела замерла у входа, вцепившись в руку Фелипе и разглядывая все вокруг.
Но Фелипе повел ее вперед, показывая дорогу между столиками. Официант подвел их к столику, рядом с которым был расположен маленький пруд с водяными лилиями. Официант придвинул Анжеле стул, она села и увидела, что в вазе перед ней стояли алые цветы, аромат которых опьянял ее.
Фелипе сел напротив и улыбнулся.
— Ну? — спросил он.
— Это похоже на сказочную страну. Я… я никогда раньше не видела ничего подобного.
— Я так и думал. Но все когда-нибудь бывает в первый раз. — Он взял у официанта меню и изучил его. — Теперь позволь мне заказать для тебя ужин — как ты сделала в прошлый раз, как я помню, — его глаза весело сверкнули, — но только потому, что в школе тебя научили хорошим манерам и ты считала, что так будет правильно. Сегодня манеры не имеют значения, но я хочу, чтобы ты получила удовольствие, поэтому и выберу сам блюда. И разумеется, мы закажем шампанское! Оно входило в сделку, правильно я помню?
Он щелчком пальцев подозвал сомелье, и появилось шампанское, потом последовали несколько перемен незнакомых Анжеле блюд. Она обнаружила, что у нее отличный аппетит, который она отнесла на счет долгой и неожиданно интересной поездки, и начала есть, не дожидаясь приглашения. Ее спутник внимательно наблюдал за ней, пока она осторожно все пробовала. Выражение самодовольного удовлетворения появилось в глазах Фелипе, когда ему стало ясно, что он выбрал правильно. Анжела посмотрела на него с восторгом, он
