— Ее воспитывают для особого предназначения в жизни. Нужно, чтобы никакие сомнительные идеи не проникли в ее сознание.
Плохо скрываемая ярость в его голосе была для Эйприл внове. То, как он с ней обращался, вовсе не соответствовало ее положению. С женщиной, на которой собираются жениться, обычно не разговаривают таким тоном, особенно в присутствии самых близких родственников.
— Если вам угодно одеваться неформально, то будьте добры не навязывать своих понятий Констанции. Пожалуйста, постарайтесь не оказывать на нее влияния, как мисс Хардингтон, которая явно в этом преуспела!
Эйприл была поражена. Она отвернулась, прикусив губу, ее глаза сверкали от унижения и гнева. Родриго быстро подошел к ней и прошептал:
— Не обращайте внимания! Когда Карлос злится, он никого не щадит, но он просто сердит…
— Спасибо, — ответила она, не пытаясь справиться со своим голосом. — Но, насколько я понимаю, я ничего не сделала, чтобы вызвать его гнев! Возможно, мне тоже лучше удалиться в свою комнату.
Но Родриго удержал ее, взяв за руку:
— Пожалуйста! Я здесь совсем ненадолго! — В его удивительно красивых глазах была явная мольба. — Не уходите, сеньорита, в этом нет нужды…
Донья Игнасия повторила Констанции приказ удалиться, и девушка безмолвно поднялась по ступеням и исчезла в молчаливом полумраке дома. Дон Карлос повернулся к брату и поинтересовался, что он здесь делает.
— Ведь ты уезжаешь в Мадрид утром. Тебе, наверное, пора собираться?
— Я уже собрался, amigo, — успокаивающим тоном произнес Родриго. — Но мой слуга, Жайме, уехал к больному отцу. А его жена неважно готовит, так что, возможно, я останусь на ужин. Даже, может, переночую в моей старой комнате.
— Да, конечно, — холодно ответил дон Карлос. — Твоя комната в твоем распоряжении, когда пожелаешь, но все-таки предупреждай нас о твоих визитах заранее.
Родриго тихо торжествовал.
— Разумеется, — пообещал он. — Констанция позаботится о том, чтобы я не скучал. Эта юная дама вполне может занять гостей, если Игнасия отдыхает или слишком занята.
— Я в этом не сомневаюсь, — процедил дон Карлос. — Но ты не обычный гость, и у тебя вошло в привычку поддразнивать ее, чего я не одобряю. Твои насмешки выводят ее из себя. В будущем попрошу тебя не развлекаться за ее счет, ты все понял, сеньор?
Родриго изумленно поднял брови, услышав это чересчур официальное обращение, но затем он нахально и немного зло ухмыльнулся, глядя на Эйприл:
— Я понял, amigo!
— Тогда ступай к себе.
Когда Родриго удалился, послав еще одну торжествующую улыбку в сторону Эйприл, дон Карлос взял ее за руку и намеренно повел прочь от дома, вместо того, чтобы позволить ей уйти в свою комнату. Эйприл чувствовала, что ее нос блестит от жары, сама она покрыта пылью после длинного жаркого дня, посвященного в основном осмотру достопримечательностей, и она мечтала искупаться в своей роскошной ванной комнате и переодеться. Но дон Карлос думал по-другому, по крайней мере, в настоящий момент.
— Я хочу с вами поговорить, — сказал он, ведя ее по обсаженной падубом тропинке в отдаленный уголок сада, где стояла небольшая беседка с видом на море. — Пожалуйста, выслушайте меня!
Эйприл ничего не ответила, чувствуя, что сердится так сильно, как еще никогда не сердилась. Ее выставили легкомысленной и даже вульгарной — по меньшей мере! — перед доньей Игнасией и Родриго, не говоря уже о Констанции, которая ненавидит ее. И хотя дон Карлос упрекнул Констанцию в том, что она надела брюки, с ней он не говорил так сурово, как с Эйприл.
А это означало, что Констанция значит для него гораздо больше, чем Эйприл.
Возможно, это было естественно, но это не объясняло, почему он отнесся к Эйприл, как к чему-то совершенно несущественному. И это после того, как они объявили о помолвке!
— Присядьте, — сказал дон Карлос, придвинув ей стул. Несколько секунд он внимательно разглядывал Эйприл, в его темных глазах светилось любопытство. Она старалась справиться с волнением, крепко сжав руки и прикусив нижнюю губу, чтобы не было заметно, как дрожит ее подбородок; взгляд ее был направлен в одну точку.
Заходящее солнце позолотило все вокруг своим мягким светом. Прохладный воздух был напоен ароматами цветов. На закате всегда становилось прохладно. Впрочем, после наступления темноты жара могла вернуться. Иногда ночи здесь бывали очень душными.
— Мне не следовало, — заметил дон Карлос, все еще наблюдая за ней, — говорить то, что я сказал в патио. Вы простите меня?
Она пожала плечами:
— Мне нечего прощать. Вы были сердиты и хотели, чтобы ваша подопечная поняла, что ее наряд был вопиющим.
Он нахмурился:
— Но это можно было сделать, не вовлекая вас. Я прошу прошения!
Эйприл развела руками. Этот жест она переняла у него.
— Ничего страшного. Но мне жаль, что предоставила Констанции возможность подражать мне. Я должна более осторожно вести себя в вашем доме.
Его черные брови почти сомкнулись, когда он нахмурился вновь, но в самой глубине его глаз были заметны лукавые огоньки.
— Но вы были осторожны. Ведь вы появлялись в этом полу-мужском одеянии, которое мне так не по душе, только рано утром, хотя, признаться, я тоже видел вас… — Он замолчал, и огоньки в его глазах стали заметнее. — И должен сказать, что вы выглядели восхитительно! Как очаровательный мальчик! Но мужчине не нужен мальчик в жены!
— Разумеется, нет, — натянуто произнесла Эйприл.
— Ему нужна женщина, которая одевается в то, что предназначено специально для нее, — в юбки и платья, подчеркивающие ее природные изящные формы. Женщина в брюках выглядит оскорбительно в глазах испанца, потому, что она не настоящая женщина. Но это не означает, что она не может их изредка надевать, если ей это нравится… и если она англичанка!
Эйприл не могла удержаться от улыбки, представив себе его идеал — сверх женственную леди в сверх женственных складках, но ее губы вновь сжались, поскольку ей послышалось снисхождение в его голосе. Она не собирается извиняться за то, что она англичанка!
— Впрочем, ведь это сеньорита Хардингтон убедила Констанцию отказаться от женской привлекательности в минуты досуга, — продолжал дон Карлос, — когда они вместе отправились за покупками. Так что винить нужно не вас. Надеюсь, я больше никогда не увижу Констанцию в таком виде!
Эйприл чувствовала, что готова заплакать от обиды.
— Чрезвычайно жаль, дон Карлос, — сказала она, — что вы позволили двум женщинам из Англии оказывать нежелательное влияние на вашу подопечную! Вы должны были быть более осмотрительным, если для вас так важно, чтобы она развивалась в нужном направлении. И вам следовало с большей тщательностью выбирать себе особу, которую вы представляете своим близким как будущую жену! Будущая жена, особенно если она может повлиять на Констанцию, должна быть без единого недостатка!
