продолжал упорствовать в непризнании Фотия патриархом.
Ликвидация остатков церковной смуты произошла на великом соборе в Константинопольском храме Св. Софии в 879–880 гг. Легаты Иоанна VIII, прибывшие на собор, были уполномочены объявить собор против Фотия, бывший во времена папы Адриана, исключенным из числа святых соборов. На собор, кроме легатов папы Иоанна, прибыли представители восточных патриархов. Общее число епископов достигло цифры 383, так что по числу участников этот Св. — Софийский собор превышал все вселенские соборы, за исключением Халкидонского. «Собор, созванный Фотием, — говорит известный римско — католический историк, кардинал Гергенретер (Hergenrother), — представлял воистину внушительное зрелище, какого не видели от времен Халкидонского собора''. На первом же заседании кардинал Петр заявил, что папа Иоанн считает Фотия своим братом и что легаты прибыли за тем, чтобы восстановить мир и побудить схизматиков (противников Фотия) к единству. Хотя те и обращаются в Рим, надеясь получить там поддержку — их надежды напрасны. При этом кардинал вручил Фотию подарки папы Иоанна — стихарь, фелонь, омофор и сандалии. На соборе были зачитаны письма папы. Обращает на себя внимание резкое письмо папы, адресованное противникам Фотия. Именуя группу крайних игнатиан, противников Фотия, «схизматиками», «преступниками, смеющими раздирать нешвенный хитон Христов», папа Иоанн призывает их подчиниться Фотию и воссоединиться с Церковью, грозя им в противном случае церковными карами. На первом заседании великого собора с большой речью выступил митрополит Халкидонский Захария. Он говорил о том, какое зло причиняется делу церковному, когда в оправдание преступлений против Церкви ссылаются на приказы из Рима. Участники собора с энтузиазмом приняли известие о том, что папа признал недействительным постановления Константинопольского собора 869–870 гг. (действовавшего, как мы видели, в духе указаний папы Адриана II) и, конечно, со своей стороны, осудили этот собор. На дополнительном заседании при участии легатов было принято постановление против попыток внесения в Символ веры добавь Filioque. Единодушные приветственные возгласы на соборе в честь папы Иоанна и патриарха Фотия были ярким выражением радости Церкви о восстановлении православного единомыслия и церковного единства. Трудно переоценить значение этого Константинопольского Св. — Софийского собора, причислявшегося некогда весьма авторитетными православными канонистами даже к ряду вселенских. Единство между Востоком и Западом было достигнуто на этом соборе на православных началах: собор отменил определения Константинопольского собора 869–870 гг. («Малого Софийского''), считающегося сейчас у католиков Восьмым вселенским, осудил добавления Filiogue к Символу и реабилитировал Фотия. Ставя первым свою подпись под соборным актом, папский легат Павел, епископ Анконский, ещё раз подтвердил признание Фотия законным патриархом. Он написал при этом: «Я отвергаю и анафематствую собор, созванный против него в сей святой Константинопольской Церкви».
Если бы Запад всегда оставался верным постановлениям Великого Св. — Софийского собора 879– 880 гг., разделение Церквей не произошло бы. Неудивительно, что потом, после возрождения и утверждения на Западе идеи папского единодержавия, римско-католической стороной делалось многое, чтобы умалить значение Великого собора. У церковных историков (не только Запада) до недавнего времени имела хождение версия о том, что сам папа Иоанн VIII, разобравшись во всем как следует, выступил решительным противником его и лично торжественно произнес новую анафему на Фотия в феврале 881 года (кардинал Гергенретер и др.). В известном учебнике Евграфа Смирнова по истории Церкви рисуется такая картина: «Папа ясно увидел, что Фотий не сделает ему никаких уступок и не подчинится его влиянию, и потому предал его новому проклятию. Опять началась полемика между Константинополем и Римом, опять началась распря. Последующие папы также подвергали Фотия проклятию, так что всех папских проклятий, постигших его, насчитывается до 12. Разрыв между церквами начался». Версию об анафеме на Фотия, произнесенной Иоанном VIII «в храме св. Петра с Евангелием в руках, в присутствии многочисленного народа» повторяет и византолог А.Васильев (Лекции по истории Византии, T.I, Петроград, 1917, с.306) Эти, преследовавшие некогда определенную цель, рассказы об отмене Иоанном VIII постановлений собора 879–880 гг. и о новой анафеме на Фотия современный римско-католический церковный историк проф. Е.Аманн, главный редактор монументальной богословской энциклопедии (Dictionnaire de Theoloqie Catholique), называет «чистейшим романом», проф. Ф. Дворник — «исторической мистификацией» (Historical mystification. — The Photien Schism. Cambridge, 1948). Ф. Дворник, один из наиболее внимательных исследователей этой эпохи, недавно умерший чешский римско-католический священник, так сформулировал свои выводы по этому вопросу: «Чем дольше мы изучаем историю этого периода, тем больше убеждаемся в том, что папы от Иоанна VIII до Иоанна IX не изменили своей политической линии в отношении Востока применительно к личным чувствам. Папская политика продолжала линию прямую, начатую великим Иоанном VIII, вдохновляемую идеей исправления признанных ошибок и сохранением единства всей Церкви» (Dvornik, Studes sur Photios, «Byzantion», 1936, XI.). Вплоть до ХII века Великий Св. — Софийский собор «383 отцов» причислялся на Западе к числу Вселенских Соборов. Что же касается антифотианского Константинопольского собора 869–870 гг. (Малого Софийского), считающегося сейчас у католиков VIII Вселенским, то он долгое время не признавался и на Западе. «До половины XI века, — говорит проф. Ф, Дворник, — ни один современный» документ из тех, по которым наводили справки, не подтверждает вселенского характера VIII собора»'. Отношение к этому собору на Западе изменилось в конце XI века, т. е. уже после ''разделения Церквей».
5. События 1054 г. и их оценка церковно — исторической наукой
Правильные взаимоотношения между Римской и Константинопольской поместными Церквами, счастливо достигнутые в 879 г., в основном сохранялись, несмотря на некоторые трудности, до начала Х века. Римский престол и в это время обуревался многими соблазнами, но сейчас они больше отражались на внутренней жизни самой Римской Церкви и к новым большим нарушениям межцерковных взаимоотношений пока не приводили.
Правители Папского государства (часто это были не сами папы, а их покровители из римской аристократии) ведут в это время напряженную борьбу с «римским», т. е. германским императором. Это обстоятельство сближало Рим с Византией. Иногда это сближение принимало формы, неполезные для Церкви. Так, например, в 907 году римский папа Сергий III поддержал византийского императора Льва VI Мудрого в его борьбе с Константинопольским патриархом Николаем Мистиком и содействовал изгнанию патриарха. Но в общем тогдашнее политическое сближение Рима и Константинополя служило сохранению мира в межцерковных отношениях. К сожалению, этот период ознаменовался большим моральным упадком Римского престола.
Приведем выдержку из Католической богословской энциклопедии, рисующую положение, царившее в Риме в Х веке. «Возглавители соперничающих партий, боровшихся за апостольский престол, считали позволенными для себя всякую средства для осуществления святотатственных целей. Ради увеличения числа своих сторонников и получения больших шансов на успех, не стыдились торговать святыней. В бесчестных сделках они продавали за золото кардинальские звания, аббатства и епископии, обещая вооруженную поддержку тем, кто путем симонии получал все это. Их дерзость не ограничивалась этим. Они не останавливались перед перспективой раскола и признавали первосвященниками антипап, которых сами выдвигали, руководствуясь своими капризами, интересами, страстью к наживе. Они избрали того, кто платил больше, каковы бы ни были его знания, нравственность e положение — будь то мирянин, или клирик. Иногда человек, утром не имевший даже тонзуры, к вечеру объявлялся верховным первосвященником. Легко себе можно представить частную жизнь таких клириков, епископов или даже первосвященников. Симония и распущенность, рождавшиеся отсюда, заражали весь Запад, ибо если больна голова, все члены подвержены болезни. Эта мрачная картина не покажется преувеличением, если вспомнить, что в эту эпоху сын блудницы был возведен на престол св. Петра своей собственный матерью. Бесстыдная Марозия, развратная патрицианка и куртизанка высокого ранга, широко известная своей необузданностью и преступлениями, запятнавшая себя целым рядом кровосмесительных и прелюбодейных связей, получила в собственность от итальянских принцев, как плату за своё бесчестие, замок св. Ангела и власть над городом Римом. Достигши верховного положения, domna senatrix, как её называли, сочла себя в праве распоряжаться апостольским престолом, возводить на него и низводить по собственному
