— Муравкин! Тебя же всегда в пример ставили! Ты же почти отличник. Что на тебя нашло?
— Я эту задачу решать не буду, — очень твёрдо ответил Вовка, — потому что она увеличивает зло.
— Муравкин, садись. Два! Арчибасов, ты, надеюсь, не последуешь дурному примеру Муравкина?
Тимка встал:
— Вероника Ивановна, я эту задачу тоже решать не буду.
— Ладно, Арчибасов. Двойка!
— Рябинин, ты-то, надеюсь, не откажешься решить эту остроумную задачу? Ты уже получил две пятёрки. Ещё одна пятёрка — и ты сможешь получить отличную оценку за четверть.
Два противоположных чувства боролись во мне. С одной стороны, я уже знал ответ и очень хотел получить ещё одну пятёрку. С другой стороны, я знал, что это будет предательством. «Что же делать, — думал я, — согласиться, или отказаться решать задачу?».
Я видел, как выжидающе и настороженно смотрят на меня Вовка и Тимка, да вообще, весь класс. Я понимал, что Вовка и Тимка правы, что нельзя больше терпеть такой беспредел. Ладно бы ещё те задачи, в которых Марфуфочка просто хулиганила, но такое! Ведь эта Марфуфочка из обычной дуры и хулиганки уже превратилась в преступницу. Докатилась, короче, Марфуфочка. Чему же учит эта задача? Что хорошо быть грабителем? Нет, надо с этим что-то делать…
Неожиданно, будто внутри себя, я услышал слащавый, завораживающий голосок:
— Сашенька, ты ведь умненький мальчик, скажи «да». Ты получишь ещё одну пятёрку и возвысишься над этими дураками Тимкой и Вовкой. И мама будет довольна, — и тут же зловещим голосом:
— А если скажешь «нет», позавидуешь мёртвым!
Теперь мне было до смерти страшно сказать «нет», но сказать «да» значило предать. Как сквозь сон, я услышал голос Вероники Ивановны:
— Ну, долго я буду ждать, Рябинин? Встань и ответь, будешь ты решать эту задачу, или нет?
Я встал. Язык сам, против моей Воли, начал пытаться произнести «да». Я не дал языку сделать это. Я стиснул зубы, я запихал это предательское «да» назад, и ужас, леденящий, пронизывающий насквозь ужас обуял меня. Наступила та гулкая тишина, которая была в первом сне. Я как будто окаменел.
Я почувствовал, что какая-то злая сила пытается завладеть моей волей. Я увидел, как за окном начала сгущаться мгла. Какие-то извивающиеся тени, как в последнем сне, стали накрывать наш Мир. А на языке крутилось это предательское «да»…
— Ну, Рябинин, — услышал я голос Вероники Ивановны, — ты долго ещё будешь раздумывать? Ты пойдёшь решать задачу?
Я со злостью вышвырнул из головы вертящееся на языке «да». Небывалым усилием, я выдавил из себя то, что пыталось завладеть моей волей. Я будто даже услышал мучительный стон той злобной силы, которая утратила контроль надо мной. Тени отступили, за окном стало светлее. Я ответил:
— Я тоже не буду решать эту задачу. Эта задача никакая не остроумная, а тупая и аморальная.
Что-то ухнуло за окном — это лопнул и исчез стоявший в пространстве неслышимый гул. Я услышал удаляющийся стон. Это был стон неведомого зверя, злого и беспощадного, но как будто смертельно раненого. На улице из-за туч выглянуло солнце. Я услышал приговор, произнесённый Вероникой Ивановной:
— Рябинин, два!
Но мне было всё равно. Главное, я не предал, не сломался, не подчинился тому тёмному, что пыталось завладеть мной.
— Ну, поднимите руки, кто ещё считает эту задачу, как выразился Рябинин, тупой и аморальной? — обратилась Вероника Ивановна к классу.
Весь класс дружно поднял руки.
— Рябинин, Муравкин и Арчибасов, — сказала Вероника Ивановна, — вы, как зачинщики, в понедельник придёте с родителями! Вы ответите за сорванный урок!
Вероника Ивановна схватила журнал и, быстро выйдя из класса, со злостью хлопнула дверью. Она ей так хлопнула, что со стены посыпались куски штукатурки. Вовка повернулся ко мне и сказал:
— Саня, ты молодец, что не стал решать задачу. Если бы ты её решил, случилась бы беда.
А я и сам уже знал, чувствовал, что могло случиться что-то ужасное.
Мы честно досидели до звонка. Вероника Ивановна в класс так и не вернулась. Как только прозвенел звонок, мы собрали учебники, тетради, и помчались домой. Вовка вдруг вспомнил, что забыл в классе ручку и вернулся, а мы с Тимкой выбежали во двор и… нарвались на Самосвала с компанией. Их было пятеро.
— Ну чё, герои, — сквозь зубы процедил Самосвал, — вот вы и попались.
— Отвали, — сказал Тимка.
— Чево-о-о?!
— А то, — сказал я (и откуда только смелость взялась), — сказано отвали, значит отвали.
— Не, вы слыхали, чё эти малявки вякают? — обратился Самосвал к компании. — Во, обнаглели! А этот (это про меня) две штуки уже задолжал, а ещё вякает. Ты когда платить будешь, гнида?!
— За что это он тебе платить должен? — спокойно спросил Тимка.
— А ты, чернозадый не встревай. Я чё, не знаю что ли, что там, в драке, вам «мураши» помогли? Вы чё без них сделать-то сможете.
— А вот «чё» — передразнил его Тимка. Он сделал какое-то неуловимое движение. Я даже и не понял, чего он сделал, но Самосвал отлетел метра на два и треснулся башкой об асфальт. Он сел, потряс головой, ничего не соображая. Ну а дружки-то у Самосвала тоже тупые, как и он сам. Ну и попёрли было на нас вчетвером. В это время Вовка из школы выбежал. Увидев происходящее, он подбежал и сказал:
— Слышь, ты, Самосвал ржавый, что ли тебя Кирилл не предупреждал?
Те четверо остановились, даже отбежали подальше. Самосвал встал, отряхнулся.
— Ну ты чё, Вован? Замяли, да? Ну пошутили мы. Чё из-за этого пургу гнать?
— Не, Самосвал не замяли. Что ли ты не понял? Быстро все легли на землю и поползли отсюда по домам, по-пластунски. Да, и не вздумайте подняться, пока до подъездов не доползёте.
— Вов, ну ты чё, друган? Ну мы поняли. Всё, замётано. Больше ни-ни.
— Я тебе не «друган» Что ли не понял, чего сказано? Быстро на животы и вперёд по-пластунски. Считаю до трёх.
Короче, на счёт раз, вся шайка грохнулась на землю и поползла со школьного двора. Прохожие с недоумением смотрели на то, как по мокрой от утреннего дождя земле ползут пять здоровенных парней. Я решился и спросил:
— Вов, а чего они тебя так боятся? Тебя и Кирилла?
— Знают чего.
— Ну а все-таки?
— Так они же волшебники, — сказал Тимка. — Ты видел, как Кирилл того милиционера заколдовал?
— Не, — возразил Вовка, — это Кирилл волшебник, а я только учусь. А вы знаете, что Кирилл того капитана сегодня утром расколдовал?
Мы не знали, а Вовка говорит:
— Вот умора была. Те придурки «африканского террориста» хотели на допрос вести, сунулись в камеру, а там этот, капитан милиции.
Глава 8. Мы — террористы
Дома я не стал скрывать, что опять получил двойку. А чего? Всё равно ведь узнают. Уж лучше сразу. Мама сначала стала ругаться: я, мол, неисправимый оболтус и лентяй… А я сказал, что такие задачки больше решать не буду. Пусть, говорю, хоть на второй год оставят — всё равно не буду. И я рассказал маме, что это была за задачка.
