— Но он не знал, что у Лучии есть деньги. Она же не сказала ему об этом.
— Не будь дурочкой. Он мог выяснить это другим путем. Еще ничего не доказано, и после свадьбы он может использовать ее в своих корыстных интересах. Я не переживу этого.
— Ты циник, Мигель. Ужасно существовать с таким отношением к жизни. Почему бы не подумать, что, может быть, он любит ее, и они просто желают не разлучаться до конца своих дней? Что в этом противоестественного? Мужчины и женщины мечтали об этом во все времена.
Тут она чуть было не упомянула о его собственной предстоящей свадьбе, но сделала паузу. С его стороны это было более деловое соглашение, чем брак по любви. Вероятно, он не может понять, как между двумя людьми возникает любовь, и они хотят соединить свои жизни и быть вместе до самой смерти. Он не видел этого в жизни своих родителей и теперь отказывает себе в том же.
— Может быть, к этому и стремились во все времена, но, будучи различными во всех отношениях, имеешь малый шанс на удачу. Важны совместные интересы.
— А каковы совместные интересы между тобой и Кончитой?
Он поднял бровь и внимательно посмотрел на нее.
— Мы говорим сейчас обо мне? Кончита тебя не касается.
Она почувствовала себя так, как будто бы ее ударили. Сморгнув внезапно выступившие слезы, Анни сделала последний глоток кофе. Он был прав: все, что относилось к нему, ее не касалось, и ей не помешало бы запомнить это на будущее.
Она поглядела на площадь, пытаясь подавить в себе неприятное чувство.
— Вы закончили пить кофе? — Ее голос был как лед.
— Да, благодарю вас.
В молчании они вернулись к автомобилю. Как только он завел мотор, Анни отвернулась и стала смотреть в боковое стекло и не поворачивалась на протяжении всей дороги к дому.
— Анни…
Он остановил машину в нескольких шагах от дома и выключил двигатель. Она молча отстегнул привязной ремень. Теплая ладонь легла ей на плечо, другая повернула ее лицо.
— Анни, — повторил он снова мягко.
— Вы очень четко разъяснили мне свою позицию, сеньор. Пожалуйста, отпустите меня. Будьте добры, не прикасайтесь ко мне снова, не разговаривайте со мной и не ищите со мной больше встреч!
Она с силой вырвала руку и распахнула дверь автомобиля. Молясь, чтобы входная дверь в дом была открыта, девушка легко взбежала по ступенькам и надавила на ручку. Дверь распахнулась, Анни вбежала в прихожую.
— Анни!
Повелительный тон почти остановил ее, но она качнула головой и побежала по лестнице, ища убежища в своей комнате. Захлопнув за собой дверь, Анни прислонилась к ней на минуту, тяжело дыша.
Стук в дверь не заставил себя ждать.
— Анни, впусти меня. Я хочу поговорить с тобой.
— Нет, уйди прочь, Мигель, просто уйди прочь.
— Мне надо поговорить… — Его голос был низким, трогающим ее сердце.
— Тем не менее, уходи!
Она нащупала на двери замок и повернула ключ, поставив точку в их разговоре. Несколько минут продолжалось молчание. Затем удаляющийся скрип половиц дал ей знать, что он ушел.
Когда пришла пора обеда, Анни сделала все, чтобы не встретиться с Мигелем по дороге в столовую. Перед тем как спуститься, она подождала до тех пор, пока не услышала, что Лучия болтает с кем-то внизу. Увидев, что сеньора Донварес и ее дочь уже находится в гостиной, Анни подсела на софу к старой женщине.
Мигель и Тони вскоре присоединились к ним и перед обедом предложили напитки. Анни отказалась, не желая, чтобы у Мигеля был какой-нибудь предлог приблизиться к ней.
Он делал вид, что не обращает на нее никакого внимания, но его глаза неотступно преследовали Анни. Она ежесекундно чувствовала его взгляд, который становился просто неприличным. Она занервничала от такого повышенного внимания к своей особе. Не дай Бог, кто-нибудь заметит этот странный взгляд и прокомментирует его. Она не желала, чтобы мачеха Мигеля задавала вопросы, на которые ей было бы затруднительно ответить.
Когда они пошли в столовую, Анни задержалась, зная что Мигель тоже не спешит. Как только остальные покинули комнату, девушка повернулась к нему.
— Прекратите это! — прошипела она. Веселые искры зажглись в его темных глазах, но выражение лица осталось серьезным.
— Прекратить что? Чем я обидел тебя, дорогая?
— Прекратите смотреть на меня. Иначе другие заметят эти ваши странные взгляды!
— Сначала ты требуешь, чтобы я держался в стороне от тебя, теперь хочешь, чтобы я выколол себе глаза? Вы не перебарщиваете, сеньорита? Ну право, не стоит так сердиться!
— Вы помолвлены и скоро вступите в брак. Вам следует помнить об ответственности, которую это обстоятельство налагает на вас.
— Я не забываю об этом. Но ты очень интересуешь меня. Знаешь, ты более соблазнительна, чем Кончита, можешь мне поверить. Почему ты решила разорвать со мной отношения?
— У меня нет охоты обсуждать здесь этот вопрос. Я не желаю иметь с вами ничего общего. — Анни почувствовала, что ей стоит большого труда не закричать на него. — Кроме того, вам следу помнить, что я ненавистная для вас англичанка. Надеюсь, это удержит вас от меня на расстоянии.
Он грустно смотрел на нее, все его веселье пропало.
— Тогда уезжай домой, Анни, и удали от меня искушение.
— Я и так уеду очень скоро, сеньор Донварес и вы никогда больше не увидите меня снова.
Она повернулась, чтобы пройти в столовую, осознав, как надолго они задержались. Однако он преградил ей дорогу.
— Если ты скоро уедешь, и я никогда не увижу тебя снова, не воспользоваться ли нам быстро текущими мгновениями, которые у нас остались?
И не успела она сообразить, что к чему, как теплые ладони охватили ее лицо, и он поцеловал ее так, что у нее упало сердце и все замерло внутри. Оторвавшись от ее губ, Мигель стал нежно целовать глаза, брови. Он так крепко обнял ее, словно желая утопить Анни в своих поцелуях. Чувствуя, что не в силах сопротивляться, Анни прошептала:
— Умоляю тебя, оставь меня! Прошу тебя, опомнись, нас ждут в столовой, наша задержка становится неприличной.
Мигель выпрямился и с сожалением покачал головой.
— Ты думаешь, они заметят, что нас нет? Мы должны идти, к сожалению, тут ты права.
Она кивнула и отступила, чувствуя, как холодный воздух касается ее разгоряченной кожи. От смущения щеки ее заалели, но, войдя в столовую, она постаралась сделать непринужденный вид.
К счастью, никто не заметил их совместное опоздание, и к тому времени, когда подали десерт, Анни смогла расслабиться.
После обеда Мигель встал и извинился.
— Мне надо уйти, прошу меня простить. Я собираюсь навестить Кончиту.
Не в состоянии сдержать негодования, Анни взглянула на него в упор. Его лицо было непроницаемо. Сеньора Донварес безмятежно кивнула и велела передать Кончите ее любовь. Если она и заметила странный обмен взглядами между своим пасынком и Анни, то не показала виду.
Оставшаяся часть вечера тянулась и тянулась. День был для Анни насыщен событиями, и она с нетерпением ждала конца вечера, но он, казалось, был бесконечен. Часа через полтора, сеньора Донварес, слава Богу, упомянула, что становится поздно, и Анни воспользовалась моментом, чтобы улизнуть. Приняв душ, она бросилась на кровать, пытаясь вызвать забвение, которое мог бы ей принести сон…
И только пролежав в постели с открытыми глазами битый час, она наконец призналась себе, что не
