справа.
Вдали от дороги действительно лениво двигались как бы сошедшие с древней картины пара здоровых рыжих быков, в деревянном ярме тянувших по полю доисторическую арбу согромными деревянными колесами. Возница в какой-то нелепой шапке кивал головой в такт бычьих шагов.
– Смотри, Палий, запоминай, вот тебе история древнего мира. Такого в Союзе не увидишь, – толкнул Стоцкий сержанта в бок.
– Да видел я уже, насмотрелся всякого, надоело, домой хочу, – отмахнулся сержант.
– 'Скорей бы 'дембель', я мать увижу и дом родной,' – снова запел Иващенко.
– Эй, ты, соловей курский, лучше уж насвистывай, не трави душу, – беззлобно поддел Палий солдата.
Лента дороги легко наматывалась на колеса, все шло гладко, и война никак не напоминала о себе. Внезапно где-то далеко впереди оглушительно бахнуло, в небо взвился столб черногодыма, А машины одна за другой резко затормозили у обочины. Слева впереди в саду возле 'дувала', захлопали винтовочные выстрелы, затарахтели автоматы.
– Под колеса, живо! На обочину не выходить, автоматы к бою, противник слева впереди, стрелять по моей команде, – резко выкрикнул Стоцкий, распахивая дверцу машины.
Торопить бойцов не пришлось, они и сами знали что делать. Лежа животом на пыльном асфальте под левым передним колесом с автоматом в руках Игорь напряженно вглядывался взеленые заросли, на жаргоне 'зеленка'. С такого расстояния видно было лишь какое-то движение среди веток, затем забегали мелкие фигурки.
– Вон там 'духи' в зеленке, видите? – указал Стоцкий рукой в сторону зарослей.
– Все они маленькие и чудные, как в мультфильме, – заметил Иващенко, судорожно сжимая автомат.
– Очнись, тютя. Это тебе не мультики, а война, тут убивают, не иначе как фугас взорвали впереди, а сейчас наших из засады обстреливают.
Звуки боя не прекращались и вскоре впереди и сзади из-под машин стали раздаваться автоматные очереди.
– Наши стреляют, товарищ старший лейтенант, а мы?- почему-то шепотом спросил Палий.
– Так ничего ж не видно, куда стрелять? Ну ладно, патронов у нас много, по три коротких очереди, огонь! – приказал Стоцкий.
После первого же выстрела в ушах зазвенело, в ноздрях увяз пороховой дым, а вокруг начали цокать об асфальт стреляные гильзы. Одна из них угодила Иващенко по голове, к счастью неоставив даже царапины. Солдат старательно целясь палил в зеленку вместо очередей одиночными выстрелами и остановился лишь когда Стоцкий хлопнул его по плечу.
– Солдат, предохранитель на режим 'автомат' поставь, а то он у тебя на 'одиночные' стоит, – прокричал Игорь прямо в ухо Иващенко. – Отставить 'огонь'!
Провалявшись под колесами минут сорок, они услышали впереди гул заводимых моторов.
– Все ясно, отбой тревоги, оружие на предохранитель, к машине, по местам!
Растягиваясь на старте как гармошка, колонна машин медленно начала движение.
Палий сидел в машине как ни в чем не бывало, а Иващенко уже не насвистывал, держал руль деревянными руками и двигался как механическая кукла.
– Иващенко, приди в себя, а то в переднюю машину врежемся, – завел разговор Стоцкий, чтоб вывести водителя из 'ступора'.
– Это у меня первый раз такая переделка, – сдавленным голосом ответил солдат, потирая макушку, – это меня осколком по голове бахнуло, да?
– Каким осколком, чудило? – засмеялся Палий, – это тебя гильзой автоматной чиркнуло, осколков тут и в помине не было. Штаны то сухие? – продолжал веселиться сержант.
– Ну ладно, хватит Палий, нашел, чем шутить, – отрезал старлей. – А ты молодец, Иващенко, с боевым крещением тебя. Теперь знаешь, что каску на голову одевать надо, хоть она итвердокаменная. И автомат научись снимать с предохранителя.
– Вот тут бой был, смотрите…
Слева на боковой дороге из обугленного танка без башни валил жирный черный дым, рядом валялась оторванная зеленая башня, как перевернутая черепаха. Наши санитары несли наносилках раненых к наспех сделанному брезентовому навесу Колонна почти остановилась, все было видно, как на ладони. Игорь насчитал четыре пары с носилками. Два солдатаподсаживали третьего в будку медицинского 'газона' с красными крестами. Даже если бы не было видно свежезабинтованной руки на перевязи, все равно по бледно-желтому бескровномулицу и медленным затрудненным движениям было заметно, что человек серьезно ранен. Чуть ближе к дувалу поперек дороги стоял ГАЗ-66 афганской армии. Оба колеса были разорваны вклочья, из мотора струился пар. Кабина грузовика была поднята и откинута вперед, двери покорежены, лобового стекла не было. В опрокинутой кабине на руле висел вниз головой убитый афганский солдат, зажатый покореженным металлом. Из расколотой как арбуз головы стекал на кабину бурый ручеек крови. Но дико было видеть, что до мертвого водителя никому нетдела. Афганские бойцы, как муравьи тягали с кузова машины мешки в другой грузовик.
– Смотрите, товарищ старший лейтенант, что за дикари! Их же солдат мертвый в кабине, его не достают, а на мешки все набросились. Неужели и правда для них жизнь и смерть так малозначит, – негодовал Палий.
– Да, точно, они нам настолько чужие, что мы их даже понять не можем.
В кустах что-то горело, везде валялись ветки и зелень, срезанные пулями, в стене дувала зияла пробоина размером с легковой автомобиль, а из глубины жилья вырывались клубы дыма, скоторыми носились обрывки лоскутков, пепел. Однако это не мешало то одному, то другому бойцу Афганской армии волочить из развалин какие-то лохмотья, мешки, тюки, тазы и другуюнехитрую домашнюю утварь. Гортанно крича, двое самых удачливых бегом тащили сетку от железной кровати.
– Вот, гады, мародеры проклятые, кому война, а кому мать родна, – не мог успокоиться Палий.
– Ты со своим уставом в чужой монастырь не лезь, – одернул его Стоцкий, может это у них считается законным трофеем. А вообще я слышал, что с довольствием у них плохо, почти наподножном корму воюют.
– А что они вообще едят? – Иващенко понемногу начал приходить в себя.
– Из мяса в основном баранину, говядину да и вообще, наверное, что попадется. Свинину не едят, это уж точно. А еще картошку, овощи там всякие, бобы, крупы. Мы когда-то на боевойоперации рядом с дружеским кишлаком стояли, так нам местные афганцы еду свою принесли. Угостить решили, наверное, в благодарность, что 'духов' отогнали.
– Ну и как еда?
– А никак, один только наш переводчик и ел. Больше никто не рискнул. Принесли они нам еду в деревянных больших плоских блюдах. Сверху куски лепешек лежали, а под ними варевокакое-то – вперемежку куски картошки, фасоль крупная, может это и есть бобы, горох и еще что-то вроде гороха только помельче и желтое, наверное, чечевица, лук и еще неизвестно что. Ивсе явно недоваренное, картошка серая, полупрозрачная, и запах не ахти какой. Я на это посмотрел, сам есть не стал
