Какая глупость! Он ведь хотел, чтобы она была счастлива. Так почему же ему сейчас так плохо?
Во вторник Дариус не смог заставить себя поехать в офис. Он сделал несколько необходимых звонков и провел большую часть дня, читая финансовые отчеты. Он не брился, не ел. От одного воспоминания о столовой боль в его груди усиливалась. Там больше не было перепачканного в пюре Джино, чтобы смешить его, там не было Уитни, с которой он мог бы поговорить. В среду он вновь остался дома, сидел у камина, пролистывая бумаги, а на самом деле безучастно глядя в окно на океан. Он так погрузился в свои невеселые размышления, что не заметил, как в комнату вошла миссис Такер:
— Вас к телефону.
— Я же сказал, что меня ни для кого нет.
— Мне показалось, что это особый случай, ведь звонит ваш брат. Тот самый сладкоречивый льстец.
— Ник? Что случилось? — обеспокоенно спросил Дариус, поднеся трубку к уху.
— О, какое трогательное приветствие.
— У меня нет времени на твои игры. Я должен…
Чтобы он ни сказал сейчас, это было бы ложью. На самом деле он не мог ничего делать, потому что не мог сосредоточиться ни на чем, кроме мыслей о Уитни.
— Ты скучаешь по ней.
Конечно, он скучает, зачем говорить то, что он и так знает.
— Я причинил ей боль.
— Ох, Дариус, по-моему, себе ты сделал еще больнее.
— Мне плохо лишь потому, что я знаю, что ранил ее.
— Неужели? А с тобой самим все в порядке?
— Нет, и ты это знаешь. Я чувствую себя ужасно из-за того, что обидел ее.
— И именно это заставило тебя стать затворником?
— Да, и еще непреодолимое нежелание бриться.
Ник расхохотался:
— Дариус! Неужели тебе никто и никогда не разбивал сердце? Сейчас ты говоришь так же, как я сам, когда меня бросила жена. Я не мог есть. Не мог спать. И весь день сидел в кресле, глядя на океан.
Дариус промолчал.
— Я правильно понимаю, что именно этим ты сейчас и занят? — Ник отчетливо услышал, как скрипнули зубы его старшего брата. — Дариус?
— Да, да, черт побери! Я уже два дня не могу заставить себя выйти из дома и провожу все время, пялясь на океан. Но не стоит придавать этому такое большое значение.
— Почему нет?
Почему нет? Дариус с трудом подавил желание разбить телефон о стену, но сдержал себя, ведь брат был прав. Он скучал по Уитни. И не так, как он скучал по девушкам, которые по какой-то причине не могли приехать к нему на выходные. И не так, как по девушкам, которые бросали его. Скорее как по неотъемлемой части его жизни и его сердца. Когда она вышла за двери Монтока, его будущее изменилось. Он сам не понимал, что за последние недели уже продумал и распланировал свое совместное будущее с Уитни и Джино. Он видел себя и Уитни родителями Джино, настоящей семьей, счастливой и любящей. До последнего момента он сам не понимал, как далеко зашел в своих фантазиях.
Он ужасно тосковал по ней, потому что она была частью его самого. Возможно, его романтические отношения были построены не на равнодушии к прекрасному полу, а на страхе. После Джен он начал бояться, что его вновь предадут.
Но теперь он нашел женщину, которой мог полностью доверять, на которую мог положиться.
Он нашел эту женщину.
И потерял ее.
— Иди и верни ее! — услышал он в трубке голос брата.
Совет Ника звучал так просто, но не для Дариуса. После расставания с Джен он перестал воспринимать свои отношения с женщинами всерьез и понятия не имел, как за них следует бороться. Что он должен сказать или сделать, чтобы оправдать свой поступок? Как вести себя с ней? Она может принять его с распростертыми объятиями, а может навсегда выбросить из своей жизни. Вдруг она больше не хочет его? Да, она сказала, что любит его, но не убил ли он это хрупкое чувство своими руками в тот роковой вечер?
— Она ведет дело в суде, я не могу просто войти в зал и похитить ее. Особенно если вспомнить, что я так и не побрился.
— Как насчет такого плана: прими душ, побрейся и съезди к флористу. Купи огромный букет роз. Потом езжай в квартиру Уитни. Лиз впустит тебя, так что об этом можно не волноваться. Когда-нибудь Уитни должна будет приехать туда, правда?
— Да, хотя бы для того, чтобы провести время с Джино и дать Лиз возможность позаниматься.
— Ну вот мы и наметили план борьбы за сердце прекрасной дамы. Не теряй времени даром, подумай о том, что ты ей скажешь. — Помолчав, Ник добавил: — И позвони мне завтра. Я хочу знать, как все пройдет.
Дариус удивленно моргнул. Ник еще ни разу не просил его перезвонить ему.
— Конечно, — откликнулся он. — И спасибо.
Такси остановилось у ее дома. Уитни вышла из машины, с трудом удерживая в руках два портфеля, набитых материалами нового дела, и расплатилась с водителем. Когда она обернулась, рядом с ней уже стоял их новый консьерж Джейк, галантно предлагающий помочь ей донести портфели. Джейку очень нравилась Лиз, и он не мог упустить шанс повидаться с ней. Лиз, к слову, совсем не была против ухаживаний молодого человека: они были одного возраста, вместе учились в университете и могли бы в будущем стать прекрасной парой. Уитни была бы рада за них, если бы их счастливый союз не напоминал ей о ее собственной глупости.
— Давайте я поднимусь вместе с вами и помогу донести портфели, — повторил Джейк, умоляюще глядя на Уитни.
— Спасибо, — кивнула она.
Мальчик не виноват в том, что она не смогла понять, что на самом деле чувствует к ней Дариус Андреас. Она думала, что он влюбился в нее, но это был самообман. Она должна это пережить.
И она справится. Это станет для нее хорошим уроком.
Открывшаяся дверь квартиры поприветствовала Уитни запахами вкусной, только что приготовленной еды. Когда она обернулась, чтобы поблагодарить Джейка, его уже не было рядом, только два портфеля сиротливо стояли у ее ног.
Поставив портфели в прихожей, она вошла в гостиную.
— Лиз?
Но никто не ответил.
Уитни заглянула на кухню, выключила весело булькающий в кастрюльке суп, но так и не обнаружила ни няни, ни ее подопечного.
— Лиз?
Теперь в голосе Уитни звучали нотки паники.
Она все еще прекрасно помнила, как однажды, вернувшись домой, застала свою квартиру, обычно наполненную детским смехом, шорохом страниц и звоном посуды, пустой и тихой, а потом, заглянув в гараж, обнаружила там Берна и Лайлу.
В этот момент из ее спальни вышел Дариус с Джино на руках.
Уитни показалось, что ее сердце сейчас вырвется из плена грудной клетки ему навстречу.
Он выглядел ужасно усталым. Его волосы торчали во все стороны, заставляя вспомнить об иголках дикобраза, и, судя по его щетине, он уже несколько дней не брился.
— Зато я принял душ, — сказал Дариус, заметив ее удивленный взгляд.
Его ответ был таким неожиданным, что Уитни, сама того не желая, рассмеялась. Нет, она должна взять себя в руки! Он ранил ее! Пусть в этом была и ее вина, но осознание этого не уменьшало боль.
