свежей щетины, уже появившейся после утреннего бритья. Губы — полные, теплые и податливые. Хватка его рук становилась крепче, когда она погружала язык в его рот, сначала слегка, потом глубже, слыша зарождающийся в его горле стон. Вот оно! Первобытный инстинкт. И все лишь после поцелуя.
При мысли о том, чем они закончат, ее тело начинало содрогаться в сладостной истоме. Плотские желания, которые она исступленно мечтала воплотить в жизнь. Прямо сейчас.
— Отвези меня к себе, — хрипло проговорила она. Он поднял голову, заглядывая ей в глаза.
— Буду счастлив отвезти тебя к себе. — Его голос тоже охрип.
Она кивнула, понимая. Ей и самой не хотелось заниматься с ним любовью в постели его брата.
* * *
Как они умудрились добраться до его квартиры, ни в кого не врезавшись, осталось загадкой. Большая часть пути прошла для Санни как в тумане. Его пальцы упорно не желали отрываться от ее коленей, а она с не меньшим упрямством исследовала губами его шею, а руками проверяла, действительно ли мышцы бедер так крепки, как казалось.
Облик здания тоже не отложился у нее в памяти. Запомнилось только, что находилось оно на какой-то тихой улице. Время, пока он искал ключи от входной двери, тянулось невыносимо долго. Наперегонки они устремились вверх по лестнице, и всякая неловкость мгновенно прошла, когда он прижал ее к двери, впиваясь в губы жадным поцелуем. Она уже чуть не умоляла взять ее. В постели. Или прямо тут, на полу. Где угодно. Голова ее кружилась, перед глазами вспыхивали и гасли беспорядочные огни. Одно- единственное желание затмило все остальное.
Ник открыл дверь, и они ввалились в его квартиру. Она не успела оценить его способности к оформлению дома или отсутствие таковых. Глаза ее не отрывались от него. Он захлопнул дверь, она привалилась к ней, они снова приникли друг к другу. Пуговицы его рубашки разлетались под ее пальцами, он тем временем расстегивал ее куртку.
— Погоди, постой, — задыхаясь, шептал он. — Я не хочу заниматься с тобой любовью в прихожей. — Смешливая гримаса растекалась по его лицу, и она попыталась остановиться, перевести дух. Прийти в себя хоть чуть-чуть. — По крайней мере в первый раз.
— Хочешь выпить или еще что?
Она помотала головой.
— Только тебя. Я просто хочу тебя.
Его мгновенная реакция доставила ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Он притянул ее ближе, подхватил на руки.
— Слушай, я сама могу идти, — объявила она.
— А мне хочется тебя нести. Вот только что понял, что всегда мечтал об этом.
И она обнаружила, что тоже всегда об этом мечтала. Надо же! В жизни жест оказался не менее романтичным, чем обычно в кинофильмах.
— Я не маленькая, — предостерегла она.
Он усмехнулся и покачал ее в люльке своих рук.
— Да и я тоже. — И понес ее через мелькнувшую коричнево-рыжеватыми пятнами гостиную, коротким коридором в спальню. Ее глаза блаженно закрылись, когда после короткого поцелуя они упали на постель.
Глава девятая
Нику хотелось как можно скорее ощутить всю ее под собой. Его руки, вытягивающие ее футболку из пояса брюк, тряслись.
Она тоже дрожала. Он замер, заглянул ей в глаза.
— Ты не передумала?
Она замотала головой — громадные глаза на разгоревшемся лице, губы влажные и припухшие после его поцелуев.
— Если… если я сделаю что-нибудь, что тебе будет неприятно, ты должна обещать мне, что немедленно скажешь… Слишком быстро, слишком жестко, слишком медленно — что угодно. Скажешь, да?
Она протянула руку к его лицу. Сердце его сделало нырок, проваливаясь куда-то.
— Обещаю, — сказала она мягко. Ее пальцы легли поверх его. — Позволь мне. — Она потащила футболку вверх и прочь, обнаруживая под ней белый кружевной бюстгальтер.
— Словно разворачиваешь подарок. — Он провел большим пальцем по шелку, скрывающему один из напрягшихся сосков, радуясь буре, разыгравшейся в глубинах ее синих глаз. В ответ на его прикосновения ее тело выгнулось дугой к нему навстречу. — Ты такая изысканная, — прошептал он. — И даже не смей думать, что твое тело недостаточно страстно. Гляди, как оно откликается на мои ласки. — Он снова положил руку на шелк, на сей раз получив ответный стон. Просунув свой язык между ее зубами, он был вознагражден еще более громкими стонами.
* * *
Никакими стихами невозможно было описать вкус ее тела на его языке. Сладостное совершенство. Странно, ведь он только начал постигать тайны ее тела. Было бы естественно, если бы случились оплошности, что-то получалось не так, но доводить ее до края, за которым начинался экстаз, выходило у него без усилий, он просто сам получал удовольствие. Когда она наконец пересекла грань, его бедра живо откликнулись, вдавились в матрас, наслаждение, которое он получил, удовлетворив ее, было почти так же сильно, как если бы он сам достиг кульминации. Он всегда считал себя неплохим любовником, заботящимся о партнерше, но сегодня все происходило в совершенно другом свете.
Подхватив ее тело, он вознес ее вверх. Их взгляды скрестились, сила их союза не поддавалась описанию.
Он удерживал ее в своих объятиях. Ему хотелось рассказать ей, что происходящее — событие отнюдь не ординарное для него. Настолько, что должно было бы ужаснуть его. Но он ничего не сказал, лишь по лицу его бродила улыбка.
Санни поудобнее примостилась рядом, он чувствовал, что она тоже улыбается.
— Несколько сотен лет назад ты неплохо бы преуспел.
Он поцеловал ее в макушку.
— В каком смысле?
Она уперлась подбородком ему в грудь, заглянула в глаза.
— Всех тогдашних первооткрывателей заткнул бы за пояс.
Рассмеявшись, он легко дотронулся губами до кончика ее носа, потом, медленнее, до рта. Ее глаза снова приобрели мечтательное выражение. И это с ней делали его поцелуи. Ни с чем не сравнимое удовлетворение наполнило его.
— Я мог бы проводить так каждую субботу.
— Ага, — поддразнила она. — Хвастливая тирада великого трудоголика.
— Я не трудоголик. И умею отдыхать с толком.
— Нашел кому рассказывать!
Он хмыкнул, но продолжал упорствовать:
— Точно тебе говорю.
— Сколько тебя знаю, контора — твой дом родной, не вылезаешь из нее до упора. И за те три недели, что я тут, ты ни разу не брал выходных.
— Но я отдыхаю — может, не целый день, а так, понемножку. Вот сейчас, к примеру.
Она сладострастно вздохнула.
— За что я по гроб жизни буду благодарна Луи. — Вытянула руку, положив ее к нему на грудь. — Я знаю — ты очень любишь свою работу, в ней — твоя жизнь.
— Да.
— Очевидно, она дает тебе не меньше, чем ты ей.
