берет кассеты, откладывает одну, вторую, третью, ставит четвертую, а это «Манчестер – Ливерпуль», ну, та музыка, что на погоде по телевизору. А я именно ее и хотела, очень мне нравится. Клянусь! Я аж обмерла. И всегда так: я думаю, а он уже об этом говорит.
– А ты угадываешь, что он думает?
– Я его понимаю. Когда он недоволен, когда ему приятно, когда у него что-нибудь болит. Но мысли угадать не могу. Ладно обо мне! Что с этим Гошей делать будем?
– Расскажу ему все, и пусть решает.
– Не торопись! Он в тебя влюбился. Это главное. Кто ты, неважно вроде бы. Но мужики не любят, когда женщина выше их стоит. Ведь он не захотел тебе поверить, когда ты ему пыталась рассказать правду про себя. Значит, это ему неприятно даже в шутку. Значит, он очень самолюбивый, будет хозяином положения.
– Всегда ведь кто-то выше, – возразила Катерина.
– То, что ты выше по работе, с этим он, может быть, смирится, но дома мужик хочет быть хозяином.
– А я что, возражаю? Да на здоровье! Будь хозяином, мне только легче.
– Ой, не отпугнуть бы, – засомневалась Людмила. – Давай подобьем бабки. Ясно, что он в тебя влюблен.
– Я думаю, что если и не влюблен, то я ему очень нравлюсь.
– Он холостяк. Живет один. Пусть делает предложение. Из Моссовета позвонят, и вас завтра же зарегистрируют. А потом признаешься, как я с Гуриным. Он ни разу не вспоминал, что познакомился со мною как с профессорской дочкой.
– Не хочу обманывать с самого начала. Не хочу оправдываться с самого начала.
– А какие оправдания? – возразила Людмила. – Только напор. Ты что, скрывала от него что-то? Ты ему сказала все про себя, когда вы были на пикнике? В чем ты виновата? У нас все равны – и рабочие, и министры, и слесари. Хочет, чтобы ты работу бросила, – бросишь!
– Я не брошу, – отрезала Катерина.
– И не бросай! Скажешь, что написала заявление об уходе, и будешь ходить грустная, понурая. Мужики отходчивы. Увидит, что ты сникла, и скажет, ладно, черт с тобой, будь директором!
Катерина рассмеялась. Она позвонила Александре, что не приедет домой и заночует у Людмилы.
– Что-нибудь случилось? – забеспокоилась Александра.
– Ничего не случилось. Выпили с Людкой. Не могу же я садиться за руль в таком состоянии.
– Оставь машину и приезжай! – предложила Александра.
– Устала, – призналась Катерина. – Не доеду. Хочу спать.
– А если Гога позвонит?
– Дай ему телефон Людмилы. Пусть перезвонит сюда.
Они уже ложились спать, когда зазвонил телефон. Людмила сняла трубку.
– Доброй ночи, Георгий Иванович, – почти пропела она. – Хотя какая ночь, просто вечер.
Людмила прикрыла трубку ладонью:
– Тебя. Приглашай. Пусть приезжает.
Катерина взяла трубку и сказала:
– Приезжай. Я сейчас тебе продиктую адрес. Познакомишься с моей школьной подругой.
Людмила прошептала:
– Очень хочу послушать, – и бросилась на кухню, где стоял параллельный телефон.
– Поздно уже, – признался Гога. – Пока приеду, надо будет уезжать, а то на метро не успею.
– Я тебе дам денег на такси.
– Я как в том анекдоте: румынские офицеры денег с женщин не берут.
– Я тебе одолжу до получки. Приезжай. У нас еще выпить осталось.
– Спасибо. Я не в форме. Устал. А я должен понравиться твоей подруге, чтобы она ничего против меня не имела. Я рад был услышать твой голос.
– Я тоже.
– Я позвоню завтра.
– Ты просто приезжай.
– Я приеду.
– Я тебя целую.
В трубке замолчали.
– Я это сделаю завтра, – наконец сказал Гога и повесил трубку.
– Замечательный голос, – откомментировала Людмила. – Интеллигентный! Никогда бы не сказала, что слесарь. Завтра пошли Александру погулять и ложись с ним. В любом случае это необходимо. Посмотришь, какой он мужик. И вообще, надо форсировать события.
– Как?
– Как бы между прочим, – посоветовала Людмила. – Расскажи, что тебя добиваются, предлагают выйти замуж.
– А если он скажет: ну и выходи, – предположила Катерина.
– Не скажет, – уверенно возразила Людмила. – Он скажет: а зачем за него выходить, выходи лучше за меня. Ты ему: хорошо, я согласна, завтра подаем заявление в загс. Он: подаем. Вы приходите в загс, а заведующая говорит: сегодня не пришла одна пара, вы люди взрослые, я вижу, вы любите друг друга, я могу зарегистрировать вас сразу, сегодня. Вы согласны? Ты первая говоришь: да. Ему ничего не остается, как тоже сказать – да! Все. Финита комедия!
– Так бывает только в сказках, – вздохнула Катерина. – И почему заведующая загсом должна нас сразу зарегистрировать?
– Потому что ты заранее договоришься в Моссовете с тем начальником, который курирует московские загсы, и он позвонит в твой районный.
– А почему он должен нарушать собственные распоряжения?
– Потому что ты его попросишь. Он не откажет. Скажешь, что уезжаешь в командировку. Если хочешь устроить свою жизнь до конца дней своих, надо идти на таран.
– Ничего нельзя планировать до конца дней наших, – возразила Катерина. – Может быть, через месяц терпеть друг друга не сможем. И разбежимся с облегчением.
– Возможно, – согласилась Людмила. – Со мной такое бывало. Но зато я себя никогда и ни в чем не упрекала. Знала, что сделала все возможное, а если не получилось, не моя в том вина.
Утром Катерина проснулась с тяжелой головой.
– Черт возьми, – выругалась она. – И как это мужики пьют каждый день? Как можно работать после этого!
– А они и не работают, – ответила Людмила.
Катерина приняла душ: горячий, холодный, снова горячий и снова холодный. Растерла тело махровым полотенцем, скрутив его в жгут. Выпила чашку крепкого кофе. Людмила ушла в свою химчистку. Катерина решила не заезжать на комбинат. Она позвонила и предупредила, что будет в министерстве.
Петров ее ждал. Он вышел из-за стола, улыбаясь, попытался ее поцеловать, Катерина уклонилась. Она успела почувствовать знакомый запах английского одеколона и хорошего американского табака. Они сели в кресла. Секретарь принесла кофе.
– Ты рассердилась на меня за тот конфуз с тещей? – вспомнил Петров.
– Нет, дело житейское.
– Прости меня, – попросил Петров.
– Прощаю.
– Сегодня мы можем встретиться? – спросил Петров.
– Мы уже встретились.
– Если не хочешь у Людмилы, у меня приятель уехал на работу в Берлин на три года и оставил мне ключи от квартиры.
– Я рада за тебя. Но у меня изменились обстоятельства. В меня влюбился мужчина. И я в него
