кафедры своим хорошо поставленным голосом:
— В этой священной книге — разум Бога, величие человека, осуждение нераскаявшихся и вечное счастье верующих во Христа. Ее учения святы, ее заповеди обязательны, ее истории правдивы, ее решения непреложны. Читайте ее, чтобы быть мудрыми, верьте ей, чтобы быть в безопасности, применяйте ее, чтобы быть святыми. В ней — свет, который вас направит, пища, которая вас поддержит. Она — залог веры христианина. Иисус — ее тема, наше благо — ее замысел, а слава Бога — ее венец.
Его голос обволакивал, стекал как патока, прихожане смотрели на пастора не отрываясь и походили на детей, которых кормят с ложечки.
Взгляд Кэрри скользил по лицам собравшихся, кое-кого она уже знала, потому что Люк просил ее помочь женщинам из материнского центра сортировать теплые вещи для малоимущих, собранные прихожанками. Кто мог ей звонить? Кэрри по-прежнему затруднялась сказать точно, чей был голос, мужчины или женщины.
После речи пастора прихожане могли задавать вопросы, высказываться, и Кэрри ждала момента. Наконец ее миг наступил. Она вышла в проход и под изумленными взорами прихожан вдруг почувствовала себя той маленькой девочкой, которая испугалась пастора, колотившего по кафедре кулаком, и призналась в этом публично, чем потрясла всех собравшихся.
Кажется, ей уготовано тот опыт повторить. Кэрри знала, что поступает не по чину, но ей было все равно.
— Святой отец, — обратилась она к Мэттью, сделав ударение на слове «отец», давая ему тем самым понять, что видит в нем не столько служителя Святого Престола, сколько отца Мэрион.
В церкви воцарилась такая тишина, что было слышно чириканье воробьев за толстыми стенами. Кэрри чувствовала на себе десятки пар глаз, а взгляд Люка ее просто обжигал. Она понимала, что внутри него бушует пожар, который сейчас, в эти минуты, сжигает его карьеру, его прошлую жизнь. Она старалась не смотреть на Люка.
— Святой отец, — повторила Кэрри, — я хочу спросить вас, изучившего все тонкости Библии, того, кто обучает других людей понимать ее. Что означают фразы: «Сатана и ангелы способны изменить свою внешность», «Мир превратится в огненное море», «Некоторые следуют за долларом, а не за Иисусом»? Откуда взяты эти фразы? Просветите меня.
Неожиданно для себя Кэрри взглянула на Люка и поразилась: его глаза смеялись. Так что же, внутри него нет никакого всепожирающего пламени?
Ни один мускул на лице Мэттью не дрогнул, пастор величественно кивнул и произнес:
— Дочь моя, мне неведомо, откуда вами почерпнуты эти строки…
— Позвольте мне объяснить вам, — довольно неучтиво перебила его Кэрри. — Эти строки и множество других мне зачитывают ваши прихожане по телефону. Я благодарна им за стремление образовать меня, чтобы полюбить Его. Но знаете ли, никакая любовь не снисходит сама собой. Даже любовь мужчины и женщины требует большого труда.
— Мне неведомо, кто вкладывает в ваши уши эти строки…
— Нечистая сила! Сатана! — загудели прихожане. — Они вкладывают ей в уши…
Мэттью поднял руку, успокаивая собравшихся, а Кэрри больше не могла сдерживаться, ее прорвало. Все напряжение последних дней выплеснулось наружу.
— Не сомневаюсь, кто-то хочет, чтобы я поскорее убралась отсюда. Чтобы ваша дочь Мэрион устроила свою жизнь. Я не хочу знать, кто таким образом пытается защитить ее, но вот что я вам скажу. Слушайте внимательно: я люблю Люка, помощника пастора, и, если я во что-то верю, так это в то, что все браки заключаются на небесах. Стало быть, мне не о чем волноваться. Поэтому советую не волноваться и тем, кто не спит ночами, выживая меня из города. Да, я уезжаю, но не потому, что я испугалась ваших детских страшилок.
В полной тишине Кэрри прошествовала к выходу из церкви.
Она хватала ртом свежий воздух, который заполнил все легкие, омыл Кэрри изнутри и снаружи. Ей стало ужасно легко. Не оглядываясь, она покинула церковный двор, остановила такси и велела водителю:
— В аэропорт.
Вещи свои Кэрри распорядилась отвезти туда утром.
А теперь самолет уносил ее в Британию, он набрал высоту, и стюардесса принесла французское вино в маленьких бутылочках. Кэрри выбрала белое, шардонэ.
Кэрри налила в бокал немного вина и почувствовала, как ее настроение подобно самолету начинает набирать высоту. Она даже похвалила себя за мудрость, которую могла бы и не проявить. Ведь тогда у нее не было бы возможности сесть в самолет и улететь — Люк предлагал ей пожениться сразу же, но Кэрри решила повременить.
— Знаешь, Люк, давай подождем. Нас никто не торопит, правда? Впереди у нас целая жизнь. Разве нет?
— Но я все равно на тебе женюсь, — сказал он и поцеловал ее в кончик носа.
Кэрри засмеялась.
— Это не самая эрогенная зона.
— Хочешь, найду самую?
— Хочу… — прошептала она, и Люк начал расстегивать ее джинсы.
— Ты все равно выйдешь за меня замуж, — бормотал он, сражаясь с кружевными трусиками. Тонкие полоски сопротивлялись, и он просто отодвинул их в сторону. — Кажется, я нашел то самое местечко. Что скажешь на это?
— Ох, Люк, я все равно выйду за тебя замуж.
— Не сомневаюсь…
Ночь за окном арендованной Кэрри квартиры была темной, тикали часы на стене, Кэрри едва дышала, отчаянно пытаясь сдержаться и не закричать, когда пальцы Люка нырнули между ног и утонули во влажной теплой норке.
— Люк… о, Люк…
Кэрри выгнулась ему навстречу, а он рывком стащил с нее джинсы, и Кэрри подрыгала ногами, сбрасывая их на пол. Его рука в один миг лишила ее кружевных трусиков, а другая задрала белую блузку, и Люк увидел нацеленные на него острые пики сосков.
— Вот еще одна эрогенная зона, — пропел Люк и коварно пообещал: — Сейчас я пройдусь по всем.
Кэрри впилась зубами в мочку его уха.
— О Боже… — простонал Люк.
— Это тебе мой ответ. — Она хрипло рассмеялась.
— О, моя дорогая, моя опытная любовница… Ты сама не знаешь, насколько ты права.
Люк молниеносно сбросил с себя одежду, и в следующее мгновение они с Кэрри лежали на кровати. Кэрри отдалась ему с той же страстью, как делала это каждый раз, когда Люк прикасался к ней. Это был ее мужчина. Никаких сомнений.
Он доводил ее до такого возбуждения, что Кэрри уже не понимала, где она — на земле, на небе, в раю, в преисподней. Ей было все равно, потому что плоть ее, казалось, растаяла вся, а Люк лишь скользил и скользил по ней, растекшейся.
— Люк, по-моему, меня уже больше не слепить никогда, — простонала Кэрри, когда они, обессиленные, приходили в себя после потрясения.
— Не-ет, я тебя склею снова, иначе как же мы сможем получить удовольствие? Так ты выйдешь за меня замуж?
— Обязательно, Люк. — Кэрри закрыла глаза, помолчала, потом открыла их. — За тебя, Люк, не за пастора. Пастору нужна жена другая.
Люк любовался ею и ответил не сразу.
— Браки заключаются на…
— Небесах, — закончила за него фразу Кэрри. — Эту банальность я уже слышала.
