Но у нее не было на это сил.
Остаться в Неварре, создать видимость счастливой семьи? Но это построено на лжи. Все кончится тем, что она причинит боль двум самым своим любимым людям.
Софи знала, что это такое – не иметь большой родни. И хотела для Гарри лучшей участи. А сама она останется для малыша только тетей.
Софи заставила себя справиться со слезами. Она не заслужила того облегчения, которое они принесли бы ей. Она не заслужила такого порядочного, честного человека, как Лайам, или такого невинного, как Гарри. Молодая женщина знала об этом уже семь лет. Мечты, с которыми она никак не могла расстаться, здесь расцвели с новой силой, и она позволила себе предаться им.
Глупая девочка!
Софи уставилась на кухонные часы. Скоро приедет Лайам, и она точно знает, что надо делать.
Настало время забыть мечты.
Лайам не смог сдержать трепет, когда его одномоторная «сессна» в густеющих сумерках стала снижаться над Неваррой. Еще несколько минут – и он подхватит Софи на руки, прижмет к себе и будет целовать до тех пор, пока она не начнет вскрикивать и цепляться за его плечи.
Он любил наблюдать, как она преображается под его поцелуями: глаза затуманиваются, голос становится прерывистым. Его радовало, что Софи становится все более смелой, более уверенной в себе. Прошлой ночью он тосковал без нее и теперь мечтал снова ощутить ее тепло, ее ласку, ее страсть. И как можно скорее.
Лайам начал понимать, что именно страсти не хватало ему в последние годы.
Наконец он открыл дверь дома, и…
И ничего.
Софи не подбежала к нему, хотя и находилась в кухне. Там что-то варилось, кипело, булькало и очень вкусно пахло. Обычно, бросив ложку, она мчалась к Лайаму, обвивала его шею руками, а глаза ее блестели так, что тело его мгновенно откликалось.
Он пошел к Софи, желая обнять ее, поцеловать в затылок и гладить до тех пор, пока она не примется стонать, но улыбка, с которой она повернулась к нему, заставила его застыть на месте.
– Привет, Лайам. Ты вернулся. Как прошла поездка? – Что-то шло не так. – Садись. Чай или пиво?
– Пиво.
Софи подала ему пиво, помешала в кастрюле, булькавшей на плите, затем, вернувшись к столу, села напротив него.
– Расскажи, как съездил. Эмми узнала Лукаса на фотографии?
Что происходит? Неужели сейчас ее больше всего волнуют Гарри и Эмми? Ему надо срочно разобраться.
– Здесь все в порядке?
– Да, конечно. Ну, так что? – Софи подняла бровь.
– Да, Эмми признала в Лукасе отца Гарри.
– И?
– И она прочитала твое письмо. Похоже, оно подействовало на нее. Что бы ты ни думала, Софи, сестра доверяет твоему мнению. И она согласилась, чтобы я усыновил Гарри.
– О, я так рада!
Улыбнувшись – по-настоящему улыбнувшись, – она откинулась на спинку стула. И тогда до него дошло: предыдущие улыбки были фальшивыми. Прежде он за ней этого не замечал. Ни разу.
– Теперь делом займутся адвокаты. И я должен уведомить опекунский совет. После подачи Эммой заявления должно пройти двадцать восемь дней, но… – Он пожал плечами. – Особых проблем, кажется, не предвидится.
– Это прекрасно.
Ее губы все еще улыбались, а лицо становилось все более напряженным. Лайам постарался говорить ровным тоном:
– Что-то произошло?
К напряжению добавился испуг. Софи вскочила со стула и кинулась к плите. Затем сказала:
– Ничего не случилось.
Лайам не собирался ходить вокруг да около:
– Ты жалеешь, что мы стали любовниками?
Она замерла:
– Конечно нет!
– Я не знаю, чем это можно объяснить, но, судя по всему, ты не очень рада видеть меня.
Софи сняла крышку с кастрюли, положила ложку на стол, затем повернулась к Лайаму. Засунула руки в задние карманы джинсов:
– Я совсем не хотела производить такое впечатление. Лайам, я наслаждалась нашей любовью. Думаю, это не требует никаких доказательств. Я сказала тебе, что не жду никаких обещаний, не желаю строить планы на будущее. – Софи потупила глаза.
Его бросило в жар. Потом в холод. У Лайама появилось желание вскочить со стула и, отбросив его в сторону, выбежать за дверь, во тьму, так как он понял, что ему не понравятся слова Софи.
Он не сомневался, что она жаждет увидеть некий знак, некое подтверждение серьезности его намерений. О, нет, конечно, Софи не собиралась заговаривать о свадьбе – по крайней мере пока. Но она думала о ней. И сердце Лайама заныло, будто попало в капкан, грозивший сомкнуть челюсти и раздавить, удушить его.
Он был идиотом! Такое случается, если мужчина не думает о будущем, пусть даже женщина просит его об этом. Он заслужил то, что должно произойти.
А вот Софи не заслужила. Он обидел ее. Она запуталась в своих чувствах, а он воспользовался беззащитностью женщины и должен быть наказан за это. Глаза Софи созданы не для плача, а для смеха и радости. Он не может лгать ей. Необходимо сказать об этом как можно мягче, но…
– Лайам…
Открыв глаза, он встретил ее взгляд. На секунду она показалась ему такой несчастной, что он захотел подойти к ней, обнять, прижать ее голову к своему плечу и сказать, что все будет хорошо.
Но только это было бы ложью.
– Я поняла только вчера…
Лайам задержал дыхание.
– Нам пора расстаться. Если мы продолжим наши отношения, я невольно буду требовать от тебя гораздо больше, чем ты готов дать. Ты не хочешь жениться, а у меня есть собственная жизнь. Нам надо остановиться, пока мы в состоянии это сделать. Я думаю, любовники могут стать друзьями, во всяком случае, надеюсь на это. Тогда я не буду чувствовать себя оскорбленной, а тебе не будет казаться, что ты попал в ловушку.
Она дала ему от ворот поворот!
– Хорошо? Ты согласен? – спросила Софи.
– Ах вот чего ты хочешь, – бросил Лайам.
– Да, именно этого. Пойду взгляну на Гарри. Наверное, он уже проснулся. Обед будет готов примерно через час.
– И что же нам делать?! – воскликнул он.
Софи повернулась, задержавшись в дверях:
– О чем ты?
– Ты останешься еще на две недели?
– Конечно останусь. Мы ведь договорились. Ты будешь заботиться о Гарри, а я – отступать на второй план. По-прежнему считаю, что это наилучшее решение для малыша, не так ли?
– Да.
– Хорошо.
– А потом что? Ты вернешься в Перт?
– Возможно. Но всегда есть варианты, Лайам.
