Они сели на нагретый солнцем песок, подставив ноги ветру, и, как только заговорили, напряжение между ними ослабло, а затем и вовсе исчезло. И вот они уже смеялись, глядя друг другу в глаза.
— Не могу поверить, что вы совершили такое безрассудство. — Чар посмотрела на его одежду с сочувствием. — Бьюсь об заклад, ваши брюки безвозвратно испорчены.
— Ничего страшного. — Майкл наигранно вздохнул. — Они отправятся на свалку вместе с пиджаком, на котором красуются липкие зеленые разводы — результаты труда вашего мальчугана.
Чарин покраснела.
— Мне действительно очень жаль.
Майкл посмотрел на нее и подумал, что испорченные вещи стоят того, чтобы на минуту прижать к груди такую красивую женщину, но промолчал. Какой в этом смысл? Ему нужно что-нибудь сделать, что-то сказать, надо положить конец этому постоянному физическому влечению. Неужели ничто не может их остановить? Оставался единственный выход.
— Так и быть, — он смотрел на волны океана, стараясь забыть о жалости, — буду с вами откровенен.
Чарин вздохнула, улеглась на песок и закрыла глаза.
— В этом есть необходимость?
— Да, думаю, так будет лучше всего. — Он рискнул мельком взглянуть на нее. Восхищение этой женщиной может все разрушить — жизнь, карьеру.
— О господи, — подхватила Чарин, — начнете говорить, что все делается для моего же блага?
— Да, для вашего же блага.
Она опять вздохнула.
— Валяйте!
— Нет никакого секрета в том, — с трудом начал Майкл, — что… что… — Обернувшись к ней, он застонал. Затем потянулся, взял серебряную прядь, пропуская волосы сквозь пальцы, как песок. — Я хочу вас так сильно, что вынужден призвать все свое мужество на подмогу, — хрипло продолжал он. — Мои мускулы словно натянутые канаты, а голова раскалывается от боли. Я схожу с ума от желания, как только вы приближаетесь ко мне.
Чарин повернулась к нему, изумленная и испуганная.
— О… — протянула она.
Можно остановить его: пусть замолчит, если ему неприятно говорить об этом. Он на самом деле выглядел человеком, испытывающим душевную муку. Если ему так больно…
Майкл снова перевел взгляд на волны.
— Я должен держаться в стороне от вас, потому что вы именно та женщина, в которую я не хочу влюбиться.
Чарин было не до шуток, разговор оказался серьезным и тяжелым. Разве на такое она рассчитывала?
— Я?
— Вы. — Майкл тяжело вздохнул. — Вы… женщина, для которой главное — семья, дети… не моя стихия, и никогда ею не будете. Я не хочу никаких семейных отношений.
Разве Чарин этого просила? Нет, возможно, он неправильно истолковал ее поступки. Она совершенно точно не предлагала себя в качестве жены этому мужчине. Скорее всего, Майкл излишне торопит события, она вовсе не хочет его любви.
Чарин пожала плечами, набрала пригоршню песка и пропустила его сквозь пальцы. Сейчас это самое мудрое решение.
— Хорошо, — мягко сказала она.
— Хорошо? — (Какие гневные нотки в голосе!) — Что вы подразумеваете под словом «хорошо»?
Ее лицо выглядело печальным в обрамлении светлых волос.
— Обещаю, я не буду искушать вас семейными идиллиями, стараясь превратить в женатого человека.
Майкл насупился.
— Вы не понимаете. Вам не дано контролировать свою сексуальность.
Она тоже нахмурила брови, поддразнивая его.
— Я ничего не могу с этим поделать, не так ли?
Он промолчал, и молодая женщина вздохнула.
— Скажите мне, если бы у меня не было детей и жила бы я где-нибудь…
— Нет. — Майкл выразительно покачал головой. — Не имеет значения. Вы не прожигательница жизни. — Его темные глаза ласкали изящную линию подбородка, лебединую шею, мягкую округлость груди, его душа разрывалась от боли. Он желал ее так сильно, что едва мог соображать. — Вы заняли выгодную позицию, у вас трезвая голова и эмоции под контролем. — Его губы искривились в горькой усмешке. — Но у вас душа романтичной старомодной девушки.
— У меня? — Комок застрял в горле: откуда он знает?
— У вас. Под личиной железной леди прячется женщина, созданная для дома и семейного очага и для того, чтобы делать людей счастливыми…
— Так почему это плохо? — Чарин взметнула вверх ладони.
— Это не плохо. — Он взял ее руку, и его голос потеплел. — Это совсем не плохо, но не по мне. Я не хочу.
Женщина посмотрела на их соединенные руки.
— Откуда вам знать?
— Я был женат. Я знаю.
Майкл был женат. Вот так новость. Значит, он кое-что испытал, уже не ребенок. Чарин взглянула ему в глаза, стараясь укрепить волю и обрести мужество.
— У вас есть дети?
Тревога мелькнула в глубине его глаз.
— Нет.
Ответ был не из легких. Его «нет» как приступ боли, слова пугали и завораживали одновременно. Чарин хотела разузнать больше, но лицо Майкла словно застыло, и он начал подниматься с песка. Медленно встала и она и последовала за ним в машину. Его взгляд продолжал преследовать ее.
Отголоски событий прошлой жизни заставляли Майкла сопротивляться чарам «романтичной старомодной девушки». Узнает ли она ту историю? Нет, возможно, нет. А если узнает, кто может сказать, сумеет ли помочь? В таком возрасте лучший врачеватель — время. Что заставило ее думать, что по мановению волшебной палочки она сможет переделать его чувство, память, его самого?
И кто сказал, что она этого хочет?
Глава пятая
Майкл должен был заехать в юридическую контору для переговоров с куратором данного проекта. Чар пошла с ним, но так и просидела, листая журналы в ожидании окончания встречи. Все это время она размышляла над словами Майкла.
Она находилась на пути переоценки ценностей. Ей нравился Майкл, нравился больше, чем кто-либо другой. Он был самым привлекательным мужчиной из тех, кого ей довелось встретить в жизни, но в нем таилась еще какая-то изюминка, нечто, что не давало ей покоя.
Начнем с того, что он — кристально честный человек. Когда там, на пляже, он признался в своих чувствах, изумлению ее не было предела. Где обычное равнодушие, свойственное мужчинам? Где бравада, показная удаль? Своей искренностью Майкл поставил ее в тупик.
И в то же время он был полон внутренних противоречий, из-за которых не мог жить в ладу с собой. Чарин увидела это в тревожном взгляде Майкла. Некое событие в его прошлом явилось причиной жесткого отношения к женщинам… что-то, о чем он не хотел говорить. Тайна делала его еще более загадочным.
