— Именем?
В голову пришла фантастическая идея: доказать себе, что все это реальность, а не просто страница, которую может прочитать всякий, кто носит магические очки Людвига. А что если Галатея произнесет его собственное имя? Возможно, тогда он останется, мелькнула дерзкая мысль, но он от нее отказался.
— Галатея! — воскликнул он. — А мое имя ты помнишь?
Не сводя с него грустных глаз, она молча кивнула головой.
— Тогда произнеси его! Скажи, дорогая!
Девушка печально взглянула на него.
— Скажи, Галатея, — умолял Дан. — Имя, милая, только имя!
Она, побледнев, приоткрыла было рот, и Дан мог бы поклясться, что его имя дрожало на ее губах.
— Не могу, любимый! Не могу! Закон запрещает.
Вдруг она встала, бледная, как полотно.
— Левкон зовет, — сказала она.
По каменистой дорожке Дан устремился за ней, но Галатея оказалась проворнее; у входа он увидел лишь стоявшего Седого Ткача, сурового и холодного. Увидев Дана, тот поднял руку.
— У тебя мало времени. Иди и подумай о зле, которое ты причинил!
— Где Галатея?
— Я отправил ее далеко.
Старик загораживал собой вход. В какое-то мгновение Дан чуть было его не ударил, чуть было не оттолкнул, но что-то удержало его. Он повернулся и окинул луг безумным взглядом… Там! Серебристая молния за рекой, на опушке леса. Он бросился вперед. Седой Ткач, не шелохнувшись, хладнокровно смотрел ему вслед.
— Галатея! — звал Дан. — Галатея!
Он перебрался через реку и мчался теперь среди колоннады деревьев, которые кружились вокруг него, словно клубы дыма. Весь мир погрузился в туман. Паракосм вокруг него расплывался. В этом хаосе возникла вдруг девушка, но, приблизившись, Дан ничего не обнаружил и опять стал отчаянно ее звать.
— Галатея!
Казалось, прошла вечность. Он перестал кричать. Что-то знакомое в пейзаже бросилось ему в глаза. В то самое мгновение, когда багровое солнце достигло зенита, он узнал место, где оказался, проникнув в Паракосм. Ощущение пустоты охватило Дана, когда лишь на миг перед ним возникло невероятное видение… повисшее в воздухе темное окно, за которым светились ряды электрических огней. Окно Людвига!
Окно исчезло, но очертания деревьев исказились, небо потемнело, и Дан почувствовал головокружение. Вдруг он заметил, что сидит посреди поляны и руки его цепляются за что-то гладкое и твердое… подлокотники этого чертового гостиничного кресла. И только тогда, наконец, прямо перед собой он увидел ее!.. Галатею, ее печальное лицо и полные слез глаза, смотревшие на него. Дан сделал величайшее усилие, чтобы встать на ноги, и вдруг упал, ослепленный мириадами искрящихся огней.
Он с трудом приподнялся и встал на колени. Вокруг были стены комнаты Людвига. Видимо, он упал с кресла. Рядом валялись волшебные очки. Одно из стекол было разбито, и из него вытекала жидкость, теперь уже не бесцветная, а белая, как молоко.
— О Боже! — прошептал Дан. Он чувствовал себя надломленным, больным, разбитым. Горькая скорбь мучила его. Ужасно болела голова. Комната выглядела жалко и отвратительно. У него было лишь одно желание: поскорее убежать из нее. Машинально он взглянул на часы: четыре часа… вероятно, просидел здесь часов пять. Вдруг он заметил отсутствие Людвига. Обрадовался этому и, тяжело передвигаясь, вышел и вызвал лифт. Но кабина не пришла: видимо, была занята. Дан спустился по лестнице и вышел на улицу. Вскоре он был уже у себя в отеле.
Теперь Дан понимал, что было заключено в имени девушки. Согласно древнегреческому мифу, Галатея — статуя, изваянная Пигмалионом, которую оживила Афродита. А его Галатея — живая, теплая, очаровательная — должно быть, навечно останется безжизненной, ведь он не Пигмалион, не Господь Бог.
На следующий день Дан проснулся поздно и стал бессознательно искать фонтан и бассейн Паракосма. Понемногу память вернулась к нему. До какой степени, до какой степени происшедшие накануне события реальны? До какой степени они являлись результатом действия алкоголя? Или прав был Людвиг, и реальность от сна ничем не отличалась?
Дан снял измятую одежду, переоделся и пошел гулять. Набрел на гостиницу Людвига и узнал, что профессор-коротышка уехал, не оставив адреса.
Ну и что же? Ведь даже Людвиг не мог дать ему то, что он искал, — живую Галатею. Дан обрадовался, что тот исчез. Он ненавидел маленького профессора. Профессора? Гипнотизеры тоже выдают себя за профессоров! Он бродил весь день и всю ночь и на следующий день возвратился в Чикаго.
Как-то в середине зимы, находясь в центре города, Дан заметил впереди себя крошечный силуэт. Людвиг? Окликнуть его? Крик вырвался из него сам:
— Профессор Людвиг!
Гном обернулся, узнал его, улыбнулся. Они укрылись под навесом какого-то магазина.
— Мне очень жаль ваш аппарат, профессор. Хочу рассчитаться с вами за причиненный ущерб.
— А, пустяки… подумаешь, стекло треснуло. А что с вами? Болели? Вы так плохо выглядите!
— Нет-нет, все в порядке, — ответил Дан. — Не фильм — чудо, профессор. Просто чудо! Мне так хотелось сказать вам об этом, но когда он закончился, вы уже ушли.
Людвиг пожал плечами.
— Ходил в магазин за сигаретами. Пять часов с восковым манекеном, как-никак.
— Просто чудо! — повторил Дан.
— Сама реальность? — с улыбкой спросил собеседник. — Только потому, что вы участвовали. Тут определенно был самогипноз.
— Все было так реально, — угрюмо процедил сквозь зубы Дан. — Непонятно только… такая удивительная страна, такая красивая…
— Деревьями были мох и лишайник, увеличенные с помощью лупы, — принялся объяснять Людвиг. — Все это лишь фототрюки, но объемные, как я уже вам об этом говорил, трехмерные. Фрукты — из каучука, дом — летний павильон в студенческом городке… северного университета. А голос был мой. Вы совсем ничего не говорили, только вначале назвали свое имя: для этого я оставил место. Так вот, я проигрывал вашу роль. Расхаживал с закрепленным на голове фотоаппаратом, чтобы точка фотографирования всегда была такой же, как у наблюдателя. Понимаете?
Он лукаво улыбнулся и добавил:
— К счастью, я маленького роста, а то вы бы выглядели великаном.
— Постойте! — воскликнул Дан, у которого все в голове перепуталось. — Вы говорите, играли мою роль. В таком случае Галатея… Выходит, она тоже настоящая?
— Гала действительно существует, — признался профессор. — Это моя племянница, студентка третьего курса Северного университета. Обожает театр. Она мне и помогла снять эту историю. А что? Вы хотите с ней познакомиться?
В ответ Дан что-то пробормотал, чувствуя себя на седьмом небе. Боль ушла, печаль развеялась. До Паракосма, наконец, было рукой подать!
