— Я не беспокоюсь насчет купания, — заверил он. — За последние несколько лет я довольно часто обходился без этой роскоши и до недавних пор даже купался в реке. Но я надеялся, что могу, по крайней мере, хоть немного понежиться в горячей воде теперь, когда снова вернулся к цивилизации. Однако, — он пожал плечами, — мне совсем не трудно снова купаться в холодной воде, если вам так больше нравится.
— Я…
— И оставайтесь при своем мнении, — перебил он ее, криво улыбаясь. — Мне бы совсем не хотелось, чтобы вы вели себя со мной очень мягко и женственно. Продолжайте, как и раньше, проявлять бессердечие, я к этому уже привык.
Дерин, как правило, нельзя было назвать недружелюбной, и она почувствовала себя немного виноватой. А его готовность обходиться только холодной водой почему-то заставила ее почувствовать себя еще хуже. Закусив губу и нахмурив брови, так что между ними залегла морщинка, Дерин начала обдумывать, как взять обратно свои слова, хотя бы отчасти.
— Я… я вовсе не имела в виду, что вы должны дойти до такой крайности, — промямлила она.
— Не имели в виду?
— Нет. — Она подняла глаза и встретилась с таким пристальным и заинтересованным взглядом, что просто не знала, куда деваться. — Пожалуйста… пользуйтесь кухней. В конце концов, воды нам хватит, а согреть ее можно довольно быстро.
— Как вы внезапно смягчились, — заметил он, пристально ее разглядывая. — Вы уверены, что я не подкараулю вас в ночной рубашке в самый неподходящий момент?
Она покачала головой:
— Я об этом позабочусь. Буду спускаться и готовить себе чай, а потом оставлять вас на кухне, как сегодня утром. Только не стану снова открывать дверь после того, как вы закончите, пока не приму ванну и не оденусь. Так что не возвращайтесь к завтраку слишком рано, вот и все.
Он снова улыбался.
— Клянусь честью скаута, — пообещал он. — Я дождусь, пока вы выпьете чаю, вымоюсь сам и так далее, потом снова оставлю вам кухню. — Он протянул руку. Секунду поколебавшись, она осторожно ее пожала. — Перемирие, — мягко объявил он, и Дерин инстинктивно улыбнулась.
Как пришлось признать Дерин по прошествии двух дней, нежданное вторжение вызвало меньше неудобств, чем она предполагала сначала. То есть двуногий гость создавал гораздо меньше проблем, чем она думала. Но поведение пса было просто угрожающим. Его явно почти ничему не обучали. Он гонялся за птицами и за всей остальной живностью, безо всякого исключения. Он был большим и шумным. Дерин очень хотелось невзлюбить этого пса, потому что из-за него ей почти никогда ничего не удавалось сфотографировать. Однако невзлюбить этого большого, энергичного и очень дружелюбного Лабрадора оказалось нелегко. И она обнаружила, что ей почти приятно видеть его рядом с собой. Казалось, он к ней привязался, хотя она подозревала, что он готов подружиться со всем миром, имей он такую возможность. Насколько ей удалось выяснить, он отзывался только на кличку Пес.
Но его привычку гоняться за птицами Дерин считала явным недостатком, несмотря на его прекрасный характер. Именно это она сказала его владельцу однажды вечером за ужином.
Дерин вовсе не считала себя виртуозным кулинаром, но простые блюда удавались ей весьма неплохо. А в это время года она питалась главным образом салатами, так что готовить ей почти не приходилось. Казалось, Доминика Грегори вполне устраивает предложенная ею диета. Как бы то ни было, он всегда ел с большим аппетитом. Интересно, думала она, последние несколько лет он все время ел грубую пищу и его туалет был примитивным? Он в целом оставался для нее загадкой, хотя ни за что на свете она не согласилась бы, чтобы он узнал, что интересует ее.
Он с энтузиазмом поглощал огромную порцию ветчины с салатом, когда Дерин подняла вопрос о проступках Пса.
— Он все время гоняется за всем, что попадается ему на глаза, — возмущенно жаловалась она. — Из-за него я никогда не могу нормально работать.
Доминик посмотрел на пса, который сидел прямо за кухонной дверью и в данный момент не двигался.
— Я и не думал, что он так вам мешает, — сказал он.
— Не то чтобы он мне только мешал, но он такой… такой своевольный. Вы не можете хоть немного его подрессировать?
— Сейчас уже несколько поздно пытаться чему-то его обучить. И вообще-то он вроде бы обученная охотничья собака. Будет приносить вам дичь. Вы в них стреляйте, а он их вам принесет.
Эта мысль вызвала у Дерин такое отвращение, что она передернулась.
— Этого только не хватало! — возмутилась она. — Я не стреляю в птиц, мистер Грегори, я их рисую.
В его глазах появился озорной огонек, их взгляды встретились. Его великолепные зубы казались белоснежными на загорелом лице.
— О, неужели вам не нравится охотиться, стрелять и ловить рыбу? — спросил он обманчиво мягким голосом.
— Конечно нет!
— Ну, зря вы об этом говорите с таким негодованием.
— Думаю, что не зря, — отрезала Дерин с видом полной уверенности в своей правоте. — Думаю, что нельзя отбирать у других жизнь.
— Вот как? — Он чересчур многозначительно посмотрел на ветчину, которую она ела, и приподнял бровь. — Вы вегетарианка?
— Нет. Вы знаете, что нет. Но это другое дело.
— Вы сказали, что думаете, что нельзя отбирать у других жизнь, — напомнил он ей. — Но вы же не думаете, что эта свинья умерла от старости, не так ли?
— О, конечно нет! Но если на то пошло, ее застрелили не для… для забавы. Это не одно и то же.
— Конечно.
Она посмотрела на него из-под ресниц, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит.
— А вы? Я хочу сказать, вы охотитесь на птиц?
Некоторое время он ел молча, потом поднял глаза так внезапно, что она поспешно отвела взгляд.
— Если я на них охотился, это еще больше уронит меня в вашем мнении? — спросил он.
Дерин не знала, что ответить. Иногда она почти полностью забывала о том, что познакомилась с этим человеком всего четыре дня назад. Конечно, из-за того, что ей поневоле приходилось с ним есть и сидеть за одним столом, она чувствовала себя так, как будто знала его гораздо дольше. А здесь, в маленьком коттедже, где были открыты обе двери и дул прохладный вечерний ветер, царила такая мирная и спокойная атмосфера, что одно это каким-то образом сближало собеседников.
— Это… это меня не касается, — наконец ответила она. — Вы сами должны думать о том, как жить в мире со своей совестью, мистер Грегори.
— Моя совесть чиста.
Она пожала плечами:
— Тогда это единственное, что имеет значение, не так ли?
Он улыбнулся.
— Мне бы хотелось, чтобы мы пришли к одному мнению насчет одного вопроса, — сказал он, и Дерин снова взглянула на него с подозрением. — Я знаю, что вы только пытаетесь поставить меня на место и помешать мне его покинуть, — продолжал он, — но вы все время называете меня «мистер Грегори», а это совсем не сочетается с вашим богемным образом.
Дерин с притворно застенчивым видом опустила длинные ресницы и поджала губы:
— Я просто демонстрирую уважение к вашему возрасту, мистер Грегори.
— Ах, вы… — Он вдруг засмеялся и покачал головой. — Туше, — мягко произнес он затем, и Дерин не удержалась от улыбки.
