Она порхала по крыше и ничего не видела, потому что уже давно была ослеплена закатом. И это была очень необычная бабочка. У нее были длинные светлые волосы, которые порхали вместе с ней. А еще она была в коротком платьице на тонких бретельках, которое едва прикрывало ее бедра.
Но откуда у бабочки могли взяться такие длинные, точеные великолепные ноги? – спросил себя Энди и, наконец, узнал в бабочке свою Русалку.
А она порхала. А иногда останавливалась, продолжая порхать одними руками, как будто купалась в янтарных лучах заходящего солнца. А еще она иногда подставляла лучам свое лицо и замирала. Как будто ждала поцелуя.
Энди поймал момент, когда она остановилась, подкрался к ней сзади и нежно обвил руками – повязал ей крылышки. Но она даже не вздрогнула. Она только доверчиво вздохнула и обмякла. Узнала его руки, его тепло.
– Я так хочу этого... Так безумно хочу этого с тобой, Энди... – прошептала она неожиданно.
Он замер. Потому что снова был ошарашен. Она впервые назвала его по имени! И произнесла его так же, как обычно произносит «Куку», – ласково, насмешливо. Но не это главное. Главное, что она хочет его. И хочет прямо здесь, на крыше. Так в чем же дело? Разве теперь что-то может быть невозможным?
– Не проблема, Русалка, – прошептал он в ответ, склонившись к ее ушку. – Я тоже очень хочу этого с тобой. Еще безумнее, чем хочешь ты. Веришь?
– Верю, – вздохнула она. – Но сначала я должна тебе в чем-то признаться...
– Признавайся побыстрее, потому что я не могу больше ждать.
Он принялся осыпать мелкими поцелуями ее длинную шею и услышал, как она снова вздохнула.
– Я боюсь... – наконец послышался ее ответ.
– Чего? Чего ты боишься, Русалка? Боишься, что это не будет так же хорошо, как... – Он осекся и больно укусил себя за язык.
Проклятье! Ну почему он до сих пор не может ей простить того, что было в прошлом? Ну почему эта его идиотская уязвленная мужская гордость вечно встрянет и обидит ее?
– Прости, Русалка. Прости, прошу тебя... – забормотал он, чувствуя, как она ускользает из его рук.
Но она повернулась к нему лицом и снова позволила его рукам пленить ее. А еще увидеть в ее дерзких глазах огонь. Много огня.
– Не проблема, – сказала она тихим, но твердым голосом. – Потому что с Пьером у меня ничего не было. Ни хорошего, ни плохого. Понимаешь?
Он не был уверен, что понял ее правильно.
– То есть... как ничего?
– А вот так. Ничего. Потому что я кое-что из того, чему меня учила мама, усвоила. А она советовала мне не отдавать себя первому попавшемуся придурку. Правда, я не сразу поняла, что Пьер придурок. Ушло много времени, пока до меня дошло. Вот... Поэтому у меня никогда еще ни с одним мужчиной этого не было. Понимаешь?
Она смотрела на него абсолютно невинными глазами, и он чувствовал себя абсолютным дураком. «Куку» в бесконечной степени. Он готов был задушить ее от счастья.
– А ну-ка посмотри еще раз мне в глаза, маленькая плутовка. Скажи, ты опять что-то задумала? Еще один сюрприз?
– Теперь уже не сюрприз, – ответила она со стыдливой улыбкой. – Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. И не смей упрекать за неопытность...
Он больше не мог смотреть в эти дерзкие глаза, не мог больше видеть эти издевающиеся губы. Он набросился на них и проглотил вместе со всеми их насмешками, недоговорками, издевательствами и сюрпризами. Он больше не мог справиться с огнем, который вспыхнул в его крови.
Как голубки, тычась друг в друга жадными, ненасытными губами, они опустились на колени, прямо на жесткий цемент крыши. Он сдернул тонкие бретельки с ее плеч и окунулся с головой в ее кремовые полные груди.
И в этот миг прямо над их головами, в пронзенных последними лучами солнца тучах пророкотал гром. А потом из этих туч на их бездумные головы повалились тяжелые капли дождя.
Но им было абсолютно наплевать на дождь. Они купались друг в друге, глотая дождевые струи, как счастливые слезы.
Эпилог
Энди сидел в комнате на кровати и пытался переварить все, что он за последние сутки натворил.
А в это время его Русалка, сияя ярче солнца, вышагивала по террасе и прижимала к уху свой вновь обретенный мобильник.
– Одиль? Наконец-то! – радостно прокричала она в телефон.
– Это ты – «наконец-то», – послышалось в ответ ворчание подруги. – Совесть имела бы. Опять на месяц потерялась. Ты жива?
– Жива. Только осталась совсем без головы.
– Нашла, чем удивить. Не помню, чтобы она и раньше у тебя имелась. Ну как ты, Астрид? Когда заявишься домой?
– Не скоро.
– Что значит, не скоро?!
– Не скоро, значит, не скоро. А если ты очень соскучилась по мне, лучше сама приезжай сюда. Тем более что для этого есть повод: я выхожу замуж.
– Что? Замуж? Астрид, я думала, что ты из-за своей головы такая глупая, но без головы ты оказалась еще глупее. Ты выходишь замуж? За этого...
– Нет, Одиль, за того. За того, которого ты сама мне сватала. Помнишь, на Корсике?
– За «куку»? Вы встретились и собираетесь пожениться? Это правда?
– Правда, Одиль! Ну порадуйся же за меня наконец!
В телефоне повисло молчание. Потом сквозь всхлипывание снова прорезался голос Одиль – тихий и взволнованный.
– О, Астрид, это больше, чем я способна перенести. Я через неделю буду у тебя. Целую. – Из телефона раздалось чмоканье.
– Я люблю тебя, Одиль.
А я люблю тебя, Русалка, подумал, счастливо усмехнувшись, Энди. Такую, как ты есть. Невыносимую. С сюрпризами.
Он вспомнил, как всю прошлую ночь беспомощно тонул в пучине русалочьей любви. В ее ласках, в ее стонах. В ее жарких шепотах и беззаботном смехе. Сначала на крыше под дождем. А потом в этой комнате, которая под натиском ночной бури превратилась в еще более немыслимый бардак. Но этот бардак был таким милым и уютным, потому что в нем все было на своих местах. Как и в душе Энди.
И только под утро, когда буря миновала, он додумался сделать ей предложение. И впервые видел, что она была ошарашена.
– Ты хочешь меня присвоить? – спросила она, распиная его взглядом своих синих глаз, пытаясь содрать с его голого тела остатки невидимых одежд.
– А разве можно присвоить или приручить русалку? – в ответ спросил ее он.
Она промолчала. И он увидел в ее глазах море.
Наконец она вернулась с террасы в комнату. Сначала утопила мобильник в груде вещей, а потом примостилась рядом с ним, положила голову ему на колени.
– Я слышал, как ты только что призналась в любви своей подруге, Русалка. А когда же я дождусь твоего признания? – спросил он, склонившись над ней.
Но ее ответ был безмолвным, коротким и исчерпывающим. Она лениво сгребла лежащую за его спиной подушку и огрела его по голове. Он схватился за голову и расхохотался.
Вот она, любовь русалки! И нужно быть абсолютным «куку», чтобы захотеть ее в жены. Свободную. Ненормальную. Такую, которую ни один нормальный мужчина не выдержит. Мужчины восхищаются такими, как она, до безумия хотят их, завидуют им, но связываться боятся. Потому что связаться с русалкой – значит, погибнуть в пучине ее любви навсегда. А на мелочи, типа удобства и компромисса, русалка никогда
