На Прохора глядя, другие отцы.
Да только напрасны их были труды:
Схожий с полынью, обычной землей
Хлеб выпекался с той самой травой.
А хлеб, что готовил народу монах-
Чудотворец, – тот таял в устах,
Был белым и нежным, румяным всегда.
И в сытые годы народ никогда
Столь вкусного хлеба нигде не вкушал,
А ныне о черствой горбушке мечтал…
О хлебе чудесном игумен узнал
И к Прохору вскоре монаха послал,
Чтоб тот у «лебедника» хлеба спросил
Да хлеба с собою тайком прихватил.
Исполнил все в точности инок – и что ж?
На горькое зелье был хлеб тот похож,
Что взял он без спроса, не благословясь,
Совсем несъедобный, похожий на грязь.
А тот, что взял инок из Прохора рук,
Дышал ароматом, был вкусен и сух:
Ни плесень, ни горечь его не взяли,
Хоть был испечен из все той же травы.
И мудрый игумен всю тайну понял
О хлебе чудесном, которым спасал
В ту страшную пору немало людей
Монах-чудотворец в пещере своей.
…Прошло лихолетье, минули года –
И снова нежданно приходит беда.
В те годы над Киевом правил все князь
Святополк: ничего не боясь,
Кровавою распрей на русских князей
Неправедно шел он во злобе своей.
Известен всем был – и врагам, и друзьям –
Жестоким не в меру соседним князьям.
Суровым он был и народ обижал,
И смертью голодною всем угрожал,
Да, видно, накликал тем самым беды:
Забыли дорогу на Киев купцы,
Боялись они к Святополку идти,
Чтоб с ним торговать и товары везти.
