-Поссорились?
-Нет, просто я ушел.
-Как? Просто ушел. Ты что?
-Мам, не спрашивай! Зачем тебе?
-Я ведь твой самый близкий человек. Кому еще ты расскажешь?
-Мам! Не сейчас. Может позже. Не спрашивай.
-Опять уйдешь в свою комнату и спрячешься, как улитка?
Ушел.
-Господи, что еще? Ну почему. У меня не сложилось. Почему у моего единственного, любимого. Почему?
Аня заметалась по комнате, потом по кухне, поставила чайник, прошла к комнате сына:
-Сережа, может чаю?
- Не хочу.
-Сереж, можно к тебе?
-Мама, я не могу пока разговаривать. Мне надо побыть одному.
-Проблема в Лафуше?
-Проблема в нас.
***
-Богородица Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с тобой!
Прости мои прегрешения, вольные и невольные. Покарай меня. Только мальчика моего, сына моего спаси! Не дай ему одиночества. Мы забыли о нем с отцом, всю жизнь решали что-то, спорили, мучили друг друга, а рядом тихо рос мальчик. Прости, Богородица, прости, что в храм его не водила, сама, как слепой котенок, не думала об истине, барахталась в суете. Прости, Богородица! Вырастила его, а любви, наверное, не дала настоящей. Вселяющей силу. Твоей. Опекала на ровном месте, не объяснила, не рассказала. Прости.
Аня тихо стояла в храме. Слезы лились у нее, а она их и не замечала. Вспоминала, как маленький Сережа весело смеялся. Растопырив ручонки, учился ходить, от мамы к папе. Счастливо смеялся, чувствуя руки родителей. Когда он перестал чувствовать их поддержку? Когда перестал смеяться? Когда забыли об ответственности перед сыном? Когда забыл муж, стал пить? Когда забыла она, превратившись в сварливую тетку? А он все это из-за закрытой двери. Так и вырос. Господи! Что у него в душе? Ведь никогда ни о чем. Никогда. Ни о чем. В чем он черпает силу? Ни веры, ни семьи. Господи, помоги!
Аня почувствовала ладонь на плече.
-Матушка, о чем ты? – рядом стояла женщина с удивительными добрыми глазами. Казалось, из них лился свет. Простое лицо, ни грамма косметики, платок.
-Обо всем. Жила не так. А теперь сын расплачивается.
-Нет. Каждый несет свой крест. А если душа плачет, помоги ей, исповедуйся, у нас батюшка, отец Роман, чудный человек. Исповедуйся, а завтра утром причастишься. Станет тебе легче, голубушка!
-Спасибо. Только я никогда не исповедовалась. Не знаю, как это.
-Видишь, как душа твоя истосковалась. Голубушка, лицо то мы умываем. А душу? Коростой покрывается, не пробиться.
-Да, наверное. Вы правы. Муж мой в водке ее отмачивает, бедную.
-Вот видишь?
