из ширинки внушительную колбаску.
Глядя пьяными и веселыми глазами на паршивца, как только тот стряхнул, нагло беру в руку его член, и присвистывая, заявляю:
— Ничего себе! И ты еще не женат! И у тебя даже телочки, насколько я знаю, нет! — по пьяни я настоящий герой, без страха и упрека. Только вот, геройствовать мне долго не позволили. Сергей быстро перехватил мое запястье, с силой надавливая на него, пока я от боли не разжал руку, отпуская его член.
И о чем я думал тогда, хрен его знает. Трезвым я за чужой хуй вряд ли бы схватился. А тут, мало того, что держал, так еще и трясущимися, неверными руками мацал член Просковина!
— Не лезь! — отрывисто и со злостью заявил Сергей. — Или решил мне отдрочить в сортире? Тогда, может, пойдем в менее людное место? — Похоже, что хладнокровие к нему возвратилось быстро, если он сразу начал подначивать.
— А не пошел бы ты лесом в индивидуальном порядке?! — до меня дошло, что сотворил и я попытался поскорее ретироваться. — У меня самого в комнате почти голая телочка сидит, нах ты мне нужен такой красивый?
— Да неужели? Настя и до тебя добралась? — ехидству этой сволочи не было предела. — А знаешь, что она зачастую в очко дает? Оно у нее горячее!
— Че, сам пробовал? Видно, принимал активное участие, да?
Мне было обидно. С чего — не знаю. Пьяному всегда из-за чего-то обидно. И жизнь не удалась, и по утрам воробьи спать мешают, и очко у девушки диаметром с арбуз — всякие причины бывают. В моем случае, наверное, из-за последнего варианта. Хотя чего уж греха таить, о Насте я и без этого знал много: она, кажется, со Славкой и Васькой тоже спала. Но все равно, как-то противно на душе стало. Я развернулся и не дожидаясь ответа Просковина, пошел к себе.
— Знаешь, Настя, а не пошла бы ты домой, а? — так с порога ей заявляю.
А она лежит на моей кровати, сука, голая, и призывно пальчиком манит.
… После того, как я успешно проблевался, она покинула-таки мою комнату. А мне только и осталось — убирать недоразложившиеся продукты собственной жизнедеятельности.
Ночью спал один, и это меня не угнетало.
Под утро приснился странный сон. Как будто, стоим мы в чистом поле с Серегой Просковиным и лупасим друг друга на чем свет стоит. Сон показался приятным, и на пары я не пошел. Была суббота.
Сон (POV Сашa)
И почему я зацепился за этот сон? Он так перед глазами и стоял всю субботу, и воскресенье. Дошло до абсурда. В воскресенье я ложился спать со стойким желанием увидеть, чем закончилась наше мордобитие с Просковиным. Не скажу, что настолько плохо относился к этому парню, но напряженные отношения подстегивали меня, наполняя каким-то мальчишеским азартом.
Настроение поднялось. Появились детские, шаловливые мыслишки, как нагадить старосте. По большему счету, Сергей мне ничего плохого же не сделал, но тянуло с ним поиграть. Знаете, как в детстве, когда мальчики девочкам кнопки подкладывали и за хвостики дергали, обзывая всякими обидными словами? Так и я сейчас. Как тогда, в детстве, мальчишки не соображали, что толкает их на глупости, так сейчас и я не понимал, почему у меня кровь вдруг стала закипать с ним рядом.
В субботу и воскресенье я Серегу не видел. Да и не мудрено, потому как врубил на всю катушку колонки на ноуте и устроил генеральную уборку. Выволок четыре мешка хлама, постирал вещи, помыл холодильник, нашел много нового и интересного, выматерил пацанов за то, что забывали гондоны выбрасывать, и понял, что была такая падла, которая умудрилась потрахаться на моей кровати, подложив резинку мне под матрац. Убью гада! Убью тебя, Вася! Однозначно, только тебе могла прийти в голову такая дурацкая мысль.
В общем, когда вечером вернулся с общей кухни, неся в объятиях тряпочки, неизвестного происхождения, небольшую кастрюльку супа, мои покои сияли чистотой, которой в этом помещении отродясь не было.
Супчик был первой едой за сегодняшний день и незаметно исчез под просмотр модного вампирского сериала. Когда до меня дошло, что рот разрывается от зевоты, а глаза заливаются слезами от этого самого процесса, на часах было три часа ночи. Я захлопнул крышку ноута и уронил свое тело на чистую кроватку.
«И что же было дальше во сне?» — пронеслась последняя мысль в голове.
Мне так ничего и не приснилось. Я даже чуток расстроился. Но на пары пошел бодрый и окрыленный идеей нагадить в душу Ваське, и Просковину. Первым делом увидел одиноко курящую Зайца. Она была существом иррациональным и паранормальным (точнее, совсем ненормальным по меркам серой массы). Староста нашего потока полностью соответствовала своей должности. Эта приколистка умела держать в узде не только местных обалдуев, как я, но и невменяемых арабов, и зарвавшихся младших сотрудников нашей кафедры, и вообще, любила травить анекдоты с профессорско-преподавательским составом. И Заяц — это как раз тот человек, который мне нужен.
— Привет, гроза темнокожих почитателей Аллаха и сына его, Мухаммеда. Что творится с тобой? — проговорило это странное существо еще до того, как я подошел к ней сзади, намереваясь в шутку напасть.
— У тебя глаза на жопе? — пробурчал возмущенно и обиженно из-за того, что не удалось напугать внезапностью.
— Зачем сразу на жопе? Я тебя еще от угла здания увидела. И скажу больше, караулила, — невозмутимость и спокойствие Зайца сходно с поведением товарища Шерлока Холмса из советского фильма. С кем-с кем, но только не с ней я бы заводил интимные отношения. — Подойди к Сухорукову, скажи, что у тебя была в пятницу тяжелая форма мужского ПМС и ты не ведал, что творил. — В лоб! А я еще заморачивался, как начальнику лаборатории на глаза появляться! — И не лезь, пожалуйста, больше к арабам, они ебанутые. На этот раз простят, потом познакомишься с грубым мужским сексом.
Пауза! Реальная пауза, достойная Станиславского! Сейчас я отчетливо осознавал, откуда у нее такая репутация. А я ее дурочкой считал. Облом.
— С… спасибо, — а что еще сказать?
Она протянула мне пачку сигарет со словами: «Угощаю». «Бля! И тут угадала, что я забыл сигареты купить!»
— Слушай, а к чему снится, что кому-то рожу бьешь?
— Знаешь поговорку: «Бьет — значит любит»? Она появилась не от того, что на Руси все поклонники садо-мазо, а потому что, если во сне люди дерутся, это говорит о страсти, которой не нашлось выхода.
Опешил…
— А если бы я кого-то убил?
— Опять же. Слово «убивается» первоначально означало «страдать от неразделенной любви». Думаешь, откуда это пошло? — Заяц отстрелила щелчком сигарету и обернулась ко мне. — Дерзай, Сашка. Поверь, в том, что убиваются по тебе, намного больше плюсов, чем если убиваться станешь ты.
Она улыбнулась самой хитрой, и при этом доброй, чуть грустной улыбкой.
Заяц встречалась со студентом последнего курса нашей кафедры. Встречались они больше года, но глядя на них, можно было сделать только один вывод: она все еще девственница, как и он. Хотя пара у них была яркая и гармоничная, и ей завидовали все сотрудницы лаборатории, и многие студентки, в этот момент до меня отчетливо дошло: не все так просто.
Мы молча развернулись и пошли на пару. Васька так и не пришел. А звонить ему я не стал. Весь раж, от желания прилюдно его опозорить за блядство, прошел. С Просковиным сегодня у нас общих пар не было.
Домой я вернулся с Пашкой и Лешкой, живущим с Серегой в одной комнате. Лешка вовсю распалялся о своей неземной любовнице, с которой планировал провести эту ночь.
