Меня не волновала судьба Вадима. Он мне ни сват, ни брат. Я его сегодня впервые увидел. Только мне не часто выпадало смотреть на покойников, и качающееся в воде тело с навязчивой постоянностью возникала перед глазами.
Лена безропотно выбралась под ледяной душ, я, содрогнувшись, последовал за ней. Проблема вышла с Валюхой. Она наотрез отказалась покидать салон, бормотала нечто невразумительное. Игорь хотел вытащить ее силой, мол, не хочет помогать, так пусть хоть избавит нас от лишнего веса. Но я, вспомнил, что Валя — вдова, пожалел женщину и уговорил Игоря оставить ее в покое.
Сказать, что работа была тяжелой, значит, ничего не сказать.
Каторжная!
Я сразу забыл о холоде, и глупые мысли вылетели из головы. Втроем мы толкали 'Газель', Света давила на газ, колеса пробуксовывали, швыряли в нас комья грязи, которые тут же смывались дождем.
Не пойму, как нам удалось выпереть тяжеленный микроавтобус на пригорок. Дальше местность пошла под уклон. Шины сцепились с землей, и автомобиль несколько метров проехал самостоятельно.
Мы на ходу вскочили в салон, Игорь перелез на переднее сидение, и заменил Свету за рулем.
Дворники не справлялись с потоками воды, фары светили без толку.
Автобус подбрасывало на буграх, мы подлетали до потолка, прогибая головами мягкую прокладку. Колеса буксовали, мотор, взвывал от перенапряжения и грозил вот-вот заглохнуть. Но все-таки мы катились вниз. Даже развернувшись юзом, машина продолжала скользить боком. Девчонки визжали с перепугу, у меня сжималось внутри от предчувствия неминуемой катастрофы.
И не напрасно.
Игорь громко выругался. Автомобиль словно споткнулся, его резко развернуло, протащило боком, закружило волчком и понесло назад с нарастающей скоростью.
В салоне все перемешалось. Палатки, спальные мешки, сумки с харчами слетели с сидений. Валюха шлепнулась на пол стукнулась головой и продолжала безмятежно спать. Света с Леной, как и я, вцепились в быльца сидений и выпученными глазами пытались что-то разглядеть в непрозрачных стеклах.
- Кранты... - обреченно молвил Игорь и бросил бесполезный руль.
Вопреки ожидаемому, автомобиль не перевернулся, выровнялся и ровно заскользил по водной поверхности.
- Наверное, нужно прыгать, - предположил Игорь.
Я с трудом отодвинул стекло на окне. Порыв ветра с потоками воды ворвались в салон, изгоняя из него тепло. Увиденное снаружи меня не порадовало. Прыгать из машины равносильно самоубийству. Спастись в стремительном потоке было невозможно.
Девчонки все поняли без слов и, к счастью, истерики не устраивали.
- Если проскочим к озеру, может, обойдется?
- Шансов - никаких, - возразил я Светлане. – Мы разобьемся прежде, чем свалимся с обрыва.
Мой 'оптимизм' никого не порадовал и не вдохновил.
- Остается только надеяться, - обреченно молвила Лена.
- Держитесь! Начинается!!! – громко, почти истерически закричал Игорь.
В последний момент я вспомнил о Вале. Она по-прежнему беспомощно лежала на полу. Я соскользнул вниз, обхватил ее рукой, другой вцепился в ножку сидения. И тотчас почувствовал, как автомобиль взлетел в воздух.
От ощущения невесомости заныло в животе, захотелось кричать, то ли от ужаса, то ли от восторга. А в следующий миг восхитительный полет прекратился. Я еще успел почувствовать мощный толчок, от которого снова подлетел вверх, теперь уже отдельно от автомобиля, и мое сознание погрузилось в ночь.
4
У меня ужасная зрительная память. Вадима я совсем не знал. Во время поездки к месту пикника общался с ним мало, практически, не обращал на него внимания, так как он большую часть дороги предпочитал молчать. А потому совершенно не запомнил его лица. Однако, когда из темноты навстречу мне выступила темная фигура с неясными, расплывчатыми очертаниями, я ни на миг не усомнился, что это Вадим.
Мы с ним были вдвоем в совершенно незнакомой местности. Едва начинало сереть, и я смутно различал видневшиеся за его спиной контуры то ли кустов, то ли низкорослых деревьев. Раздавались какие-то шорохи, иные непонятные звуки. Они казались зловещими и нагоняли страх.
Вадим ступил еще шаг навстречу и теперь находился совсем рядом. Я смог бы дотянуться до него рукой.
Почему-то мне сразу сделалось очень неуютно. Я чувствовал, что надо мной нависла смертельная опасность, и не мог ничего сделать, чтобы защитить себя. Некая подспудная обреченность парализовала не только тело, но и разум. Я был беспомощен, словно кролик перед удавом.
- Тебе не нужно было уходить!
Его голос звучал неестественно. Как будто исходил не снаружи, а рождался в моей черепушке. Он заполонил все мое сознание и полностью им завладел.
- Теперь ты тоже умрешь!
Я по-прежнему не мог видеть лица Вадима. Вместо него на меня смотрело бледное размытое пятно, более светлое, чем остальная фигура, плотно укутанная в нечто темное, напоминающее погребальный саван.
- Не хочу!!! - пытался закричать я, только голос мне не подчинялся.
Невзирая на ужас, заполнивший меня, я все же почувствовал, что Вадим ухмыляется. Это была улыбка палача, который с садистским наслаждением предвкушает конвульсии обреченной жертвы.
- Вы все умрете! - прорезумировал в моей голове его безжалостный, лишенный эмоций голос, и я тут же ощутил могильный холод, исходящий от его темной фигуры и обволакивающий меня.
Колени мои дрожали, сердце колотилось в груди, словно желало вырваться из безвольного тела, неспособного его защитить.
- Нет!!! - безмолвно орало сознание, уже, практически, ни на что не надеясь и понимая, что ничего этим криком не изменит.
И тут я увидел Светлану. Откуда она появилась, я не мог понять. Только что мы с Вадимом были вдвоем, а теперь в его вытянутой руке трепыхалось ее безвольное, словно у куклы, тело.
Вадим сжимал девушку за горло, ее глаза вылезли из орбит, посиневший, распухший язык вывалился изо рта.
Светлана была в сознании, однако, той крохи жизни, что еще теплилась в ее теле, хватало лишь на выражение ужаса, запечатлевшегося на изуродованном болью лице. Ее сопротивление или уже было подавлено, или она даже не пыталась бороться за свою жизнь.
- Ха-ха-ха!!! - могильным колоколом гремел в моей голове зловещий хохот Вадима.
И я снова закричал. Теперь, кажется, во весь голос.
Звук, долгое время насильно сдерживаемый чужой волей, наконец-то, обрел силу и вырвался наружу. В нем выразились все те чувства, которые переполняли меня. Страх, жалость к себе и умирающей на моих глазах девушке, безысходность и обреченность...
Вадим, по-видимому, не ожидал такого. Он растерялся. Я почувствовал, как испаряется его уверенность. Его облик поблик и он стал растворялся на глазах. Светлана вывалилась из его руки и теперь ее, лишенное признаков жизни, тело лежало у моих ног.
Мне хотелось верить, что если мой крик сумел прогнать призрак мертвеца, то он способен также вернуть к жизни девушку. А потому я закричал еще громче. Не столько от отчаяния, сколько с надеждой.
