Хотя бы на миг ее не повстречал? Кто милой о чувстве своем не поведал И ей в тишине обо всем не сказал? И ровня и пара Ганнуся с Тимохом. Беднячка она, да и он не богат. Любили друг друга, жениться б не плохо,— Но счастье прошло мимо рук, словно клад. И парня-беднягу угнали далеко, Забрили в солдаты — его ты не жди! И Ганна осталась совсем одинокой, А доля ее — хоть на свет не гляди. Сегодня, в такую-то стужу, плетется С несчастьем своим и с отрадой своей, Хоть воет метель и хоть дико смеется, Как люди чужие, хохочет над ней. Идет и идет. Снег все падает с неба, И плачет ребенок. Ночь, жутко… беда. В котомке краюха промерзшего хлеба, Фунт сала, что дали за труд: коляда. Идет по сугробам, по снежной дороге,— Как путь этот трудный ее истомил,— А ветер холодный и руки и ноги Давно заморозил и заледенил. * Лежит среди поля широкого В постели пуховой из снега,— С ребенком усни, одинокая, Не встретить вам лучше ночлега. Не бойтесь, от ветра и холода Метелица снегом укроет, Затянет вам песню протяжную, И волк с нею вместе завоет. Но посвисты вихрей могильные И жалоба волчья над бором Пускай не пугают вас, бедные, Печальным своим приговором. И небо такое ненастное Пускай не страшит темнотою, И ваша судьба горемычная Пускай вам не кажется злою. Иль хаты встречали вас ласковей, Чем это вот снежное поле? Скажи мне, жена ты безмужняя, Была ли светлей твоя доля? Жила ль с тобой молодость ясная, Что песни веселые пела, Могли ли жалеть люди добрые? Что люди? Какое им дело? Подумай, моя горемычная, Я в песню сложу твои думы, С тобою споем мы протяжную, Споем под метельные шумы. * Всю жизнь обездоленный стонет, Дней лучших ему не видать, Царь-голод несчастного гонит Кровавого хлеба искать. И хату спешит он оставить,— Да вряд ли имел он ее,— От бедности хочет избавить Свое горевое житье. И вот уж бедняк богачами Затравлен, кругом обойден, Он днями идет и ночами, С дороги сбивается он. Он в сети легко попадает, Что недруг расставил тайком.
