— Это мисс Френтон.
— Я счастлива, что вы смогли приехать. Это очень любезно с вашей стороны. — В серых глазах девушки блеснули слезы. И что-то знакомое в чертах ее лица или в цвете глаз пробудило у Лесли воспоминания. Несомненно, это была дочь Дока! Археолог привез Лесли в дом доктора Клауса, чтобы познакомить с его семьей. Вероятно, он решил таким образом побудить путешественницу к молчанию.
Заходить в дом не следовало бы, но как она могла отказаться? Дочь Дока взяла ее за руку.
— Меня зовут Кейт, — представилась она. — Мама и сестра сейчас в кухне. Они не слышали шума машины, но будут очень рады вас видеть.
Открывая парадную дверь, она крикнула:
— Мама, к нам гости!
Миловидная невысокая дама вышла в переднюю. Когда-то ее волосы тоже были светлыми. Мисс Френтон подумала, что еще недавно эта женщина, возможно, гордилась своими волосами, теперь седыми. Женщина выглядела так, будто старость обрушилась на нее внезапно, без предупреждения. Губы хозяйки задрожали, когда она увидела Джастина, но дама остановила дрожь и улыбнулась. Марч быстрым шагом подошел к ней и обнял за плечи одной рукой.
— Это Лесли. Я обещал привезти ее, — произнес мужчина.
«Ты всегда выполняешь обещание, данное своим друзьям, верно? — подумала девушка. Слово, данное Джерри. Потом жене Дока. Как ты смел обещать что-то, касающееся меня!»
— Мне очень хотелось с вами познакомиться. — У миссис Клаус был мягкий, приятный голос. — Мой муж особенно подробно описывал вас в своем письме из Лимы.
Коттедж был совсем не роскошный, но удобный. Настоящий дом. Элен — вторая дочь, представлявшая собой копию Кейт на два года младше, принесла чай и домашние булочки, и мисс Френтон пришлось, сделав над собой усилие, есть.
Дом Клаусов создавался медленно. Конечно, не та его часть, которая состояла из кирпичей и цемента, а мебель, книги и картины. Это помещение сильно отличалось от квартиры Джастина Марча. Это было жилище с корнями, постоянное, построенное надолго. Даже теперь, когда хозяина больше не было, Лесли чувствовала уверенность в том, что эти женщины, любившие своего мужа и отца, будут продолжать вести именно такую жизнь, которую он для них создал.
Не было сомнений в том, что домашние обожали доктора. Они гордились памятью о Доке, и это было заметно, несмотря на их скорбь. Его жена держала голову высоко поднятой, хотя ее глаза и блестели от слез, и путешественница отбросила прочь память о безумии доктора, поскольку была в состоянии поведать о нем не в большей степени, чем вонзить нож в сердце этой бедняжки. Ее откровения убили бы миссис Клаус так же наверняка, как сталь.
Женщины хотели услышать от Лесли как можно больше историй о Доке, и она рассказала обо всем, что можно было упоминать. О том, как Эдвин Клаус выполнял роль миротворца во время яростных ссор Джима и Эйба, о шутках доктора, о его доброте и храбрости. Девушка понимала, что, хотя остальные члены экспедиции наверняка говорили им о Доке то же самое, домашние жадно ловили каждое слово, каждую интонацию, чтобы вновь и вновь вспоминать их и лелеять.
Когда Джастин взглянул на свои часы, а мисс Френтон встала, пробормотав что-то о новых встречах, они все поблагодарили ее и принялись умолять приехать снова. А потом, столпившись на крыльце, обитательницы дома с такой искренностью махали ей на прощание, как будто она действительно помогла им пережить их потерю.
Когда машина ехала по направлению к Лондону, Лесли, не выдержав, спросила:
— Как они будут жить?
— Они справятся. Обе дочери учатся в колледже. Элен предстоит заниматься еще долго, но у них хватает средств и на образование, и на нужды Мириам. Она — непритязательный человек.
«Теперь она нуждается только в воспоминаниях, — подумала девушка. — Она будет жить ими остаток своих дней».
Неподалеку от города Джастин вдруг произнес:
— Если бы я попросил тебя познакомиться с ними, ты бы согласилась?
— Нет.
— Я так и думал. Привезти тебя к ним без твоего разрешения показалось мне единственным выходом.
— Но ты еще и шантажировал меня, да? Ты рассудил, что, если я познакомлюсь с семьей Дока, мне будет тяжелее сделать сенсационное заявление.
— Я хотел, чтобы ты поняла, сколько вреда причинишь, если проговоришься, — печально произнес Марч.
— Я дала тебе слово, — возразила девушка.
— А потом предупредила, чтобы я не полагался на него. Ты говорила серьезно?
— Да, — кивнула она.
— Стоит ли мне повторять вновь, что я очень сожалею о неприятных обстоятельствах, связанных со смертью миссис Борн, и моем участии в них?
«Ты по-прежнему прикрываешь Дока, — подумала Лесли. — Ты боишься, что я могу облить грязью его имя, вот и каешься. Наверняка это тебе трудно дается, ведь ты из гордецов!»
— Я еще не обналичила чек, — заявила модель. — Пока не получу деньги, я все еще могу передумать. А еще я могу получить эту сумму, а потом заговорить, если мне захочется. Ты не сможешь меня остановить.
Она заставляла Марча познать ту тоску и неуверенность, в которой сама пребывала с тех пор, как рухнул ее мир. Джастин был ее миром. Девушка связывала с его именем все светлое и прекрасное и теперь видела вокруг себя лишь тьму.
— А ты пыталась притвориться, будто деньги миссис Борн для тебя ничего не значат, — с горечью отозвался Джастин. — Чем еще она могла тебя привлечь? Совершенно очевидно, что ты не знаешь значения слова «дружба».
Глава 23
После кинопроб последовало предложение о съемках. Мэй повсюду растрезвонила эту новость, и, хотя мисс Френтон успела позабыть о пробах, она ответила согласием и была готова испытать свои силы.
Лесли не считала возможность сняться в кино подарком фортуны — она была недостаточно амбициозна для мысли об актерской карьере. Девушка помнила слова своей соседки после смерти отца: «Ты получила свою долю невезения».
Лесли была уверена, что полоса неудач закончилась, как только она впервые поднялась на подиум, и началось везение. Но теперь… Ее удача иссякла.
Одинокие вечера дома угнетали. Девушка решила, что ей нужно чаще выезжать в свет и найти новые интересы, чтобы выбросить из головы мрачные мысли, и съемки в фильме, безусловно, могли помочь.
Впервые появившись на киностудии, Лесли узнала, что ее первая роль будет совсем крошечной: она должна будет в красивом наряде присутствовать на вечеринке, где герой влюбляется в героиню фильма.
Роль не казалась многообещающей, но когда были просмотрены предварительные материалы, все — от продюсера до секретаря режиссера — заявили, что в девушке есть нечто особенное. И продюсер заговорил о контрактах.
Лесли оставила заботу о них Мэй. Мисс Филдхаус была деловым человеком до мозга костей, слишком проницательным и умным, чтобы убеждать Лесли подписать какой-нибудь важный, долговременный договор немедленно. В бизнес-кругах в те дни царило смятение, и ее агенту не хотелось, чтобы модель оказалась втянутой в судебное разбирательство из-за нарушения контракта.
Мисс Френтон начала посещать все вечеринки, которые выглядели интересными. Ее видели в ночных клубах и в гостях чаще, чем когда-либо раньше. Лесли была самой веселой среди шутников и самой
