Петрограде, исполнят свой долг. Я тут же подписал особый приказ казакам – немедленно поступить в распоряжение Штаба округа и беспрекословно исполнять все его приказания. В этот момент, в первом часу ночи 25-го октября, у меня не было ни малейших сомнений в том, что эти три казачьих донских полка не нарушат своей присяги, и я немедленно послал одного из моих ад'ютантов в штаб сообщить, что можно вполне рассчитывать на казаков. Как утром, в Совете Республики, я ещё раз жестоко ошибся. Я не знал, что пока я разговаривал с делегатами от полков, совет казачьих войск, заседавший всю ночь, решительно высказался за невмешательство казаков в борьбу Временного Правительства с восставшими большевиками.
После моих бесед с Даном и с казаками, я вернулся в заседание Временного Правительства. Всякому легко себе представить ту напряжённую нервную атмосферу, которая царила в этом ночном заседании, в особенности после известия о захвате красной гвардией центрального телеграфа, почтамта и некоторых других правительственных зданий. Однако ни у кого из нас не возникла даже мысль о возможности каких- либо переговоров или соглашений с засевшими в Смольном предателями. В этом отношении среди членов Временного Правительства господствовало полное единодушие. За то некоторые из членов правительства весьма сурово критиковали «нерешительность» и «пассивность» высших военных властей, совершенно не считаясь с тем, что нам приходится действовать, всё время находясь между молотом правых и наковальней левых большевиков. Впрочем, эти строгие критики не проявили ни малейшего стремления принять активное участие в организации борьбы с разгоравшимся восстанием или, хотя бы, более энергично поддержать меня. Насколько помню, заседание Временного Правительства окончилось в начале второго часа ночи и все министры отправились по домам. Я остался один с А. И. Коноваловым, моим заместителем, министром торговли и промышленности. Мы были с ним неразлучны всю ночь. Да М. Терещенко остался ещё некоторое время после ухода остальных министров в Зимнем дворце.
Между тем в городе восстание разросталось с невероятной быстротой. Вооружённые отряды большевиков всё тесней и тесней окружали здание Зимнего дворца и штаба военного округа. Солдаты лейб-гвардии Павловского полка устроили у своих казарм, в конце Миллионной ул. и Марсова поля настоящую западню, арестуя всех «подозрительных», шедших по направлению от дворца. Так был захвачен «в плен» Карташев, о котором я уже говорил, и управляющий делами Временного Правительства А. Вальперн. Дворец охранялся лишь юнкерами и небольшим отрядом блиндированных автомобилей.
Сейчас же после окончания заседания правительства, ко мне явился командующий войсками со своим начальником штаба. Они предложили мне организовать силами всех оставшихся верными Временному Правительству войск, в том числе и казаков, экспедицию для захвата Смольного института, – штаб-квартиры большевиков. Этот план получил сейчас же моё утверждение и я настаивал на его немедленном осуществлении. Во время этого разговора я всё с большим вниманием наблюдал за странным и двухсмысленным поведением полк. Полковникова, всё с большей тщательностью следя за кричащим противоречием между его весьма оптимистическими и успокоительными сообщениями и печальной известной мне уже действительностью. Ведь стало более чем очевидно, что все его рапорты последних 10- 12 дней о настроениях в войсках, о степени готовности его собственного штаба к решительной борьбе с большевиками – все они были совершенно ни на чём не основаны. Во время моего совещания с командующим войсками явился Роговский – правительственный комиссар по градоначальству, с чрезвычайно тревожными новостями, ни в чём не совпадавшими с только что мною выслушанными сведениями полк. Полковникова. Между прочим от Е. Ф. Роговского мы узнали, что значительное количество судов Балтийского флота в боевом порядке вошло в Неву; что некоторые из этих судов поднялись до Николаевского моста; что этот мост, в свою очередь, занят отрядами восставших, которые уже продвигаются дальше к Дворцовому мосту. Роговский обратил наше особое внимание на то обстоятельство, что большевики осуществляют весь свой план «в полном порядке», не встречая нигде никакого сопротивления со стороны правительственных войск. Мне же в отдельности Роговский передал неоднократно сделанное им наблюдение: Штаб петроградского военного округа с совершенным безразличием, не проявляя никакой деятельности, следит за происходящими событиями.
Из сопоставления рапорта полк. Полковникова с докладом Роговского выводы получились кричащие. Времени более нельзя было терять ни минуты. Нужно было всё бросать и идти в Штаб.
Вместе с А.И. Коноваловым в сопровождении ад'ютантов отправились мы в Штаб, проходя по безконечным, почти не освещённым коридорам и нижним залам дворца, где ложились уже спать бывшие в обычном карауле юнкера… Здание Штаба было переполнено офицерами всех возрастов и рангов, делегатами различных войсковых частей. Среди этой военной толпы повсюду шныряли какие-то никому неизвестные штатские. Поднявшись на 3-й этаж прямо в кабинет командующего войсками, я предложил полк. Полковникову сделать сейчас же подробный доклад о положении дел. Доклад окончательно убедил нас – Коновалова и меня – в невозможности больше полагаться на полк. Полковникова и на большинство офицеров его Штаба. Необходимо было в срочном порядке, хотя бы в последний час, собрать вокруг себя всех оставшихся верными долгу. Нужно было сейчас же брать в свои руки командование, но только уже не для наступательных действий против восставших, а для защиты самого правительства до прихода свежих войск с фронта и до новой организации правительственных сил в самой столице.
В самом Штабе округа было несколько высших офицеров, на которых я мог положиться с закрытыми глазами. Но этого было, очевидно, слишком мало. Я распорядился вызвать по телефону тех, чьё присутствие мне казалось особенно нужным, и просить их явиться в Штаб без замедления. Затем я решил привлечь партийные военные организации П.С.Р.
Мучительно тянулись долгие часы этой ночи. Отовсюду мы ждали подкреплений, которые, однако, упорно не появлялись. С казачьими войсками шли беспрерывные переговоры по телефону. Под разными предлогами казаки упорно отсиживались в своих казармах, всё время сообщая, что вот-вот через 15-20 минут они «всё выяснят» и «начнут седлать лошадей». С другой стороны партийные боевые силы не только не появлялись в Штабе, но и в городе-то не проявляли никакой деятельности. Этот загадочный с первого взгляда факт об'яснялся крайне просто. Партийные центры, увлечённые безконечными переговорами со Смольным, гораздо более рассчитывая на авторитет «резолюции», чем на силу штыков, не удосужились во время сделать соответствующие распоряжения. Вообще, нужно признать, что в то время, как большевики слева действовали с напряжённой энергией, а большевики справа всячески содействовали их скорейшему триумфу, в политических кругах, искренне преданных Революции и связанных в своей судьбе с судьбой Вр. Правительства, господствовала какая-то непонятная уверенность, что «всё образуется», что нет никаких оснований особенно тревожиться и прибегать к героическим мерам спасения.
Между тем ночные часы шли. И чем ближе было утро, тем невыносимее и напряжённее становилась атмосфера в Штабе. Один из преданных и честных офицеров, вызванный мной на работу, отдав себе отчёт в том, что происходит в Штабе, и, в особенности, присмотревшись к действиям полк. Полковникова, пришёл ко мне и с волнением заявил, что всё происходящее он не может назвать иначе, как изменой. Действительно, офицерство, собравшись в значительном количестве в Штабе, вело себя по отношению к правительству, а в особенности, конечно, ко мне, всё более вызывающе. Как впоследствии я узнал, между ними по почину самого полк. Полковникова шла агитация за необходимость моего ареста. Сначала об этом шептались, а к утру стали говорить громко, почти не стесняясь присутствия «посторонних». Безумная идея владела тогда многими умами: без Керенского можно будет легче и скорее справиться с большевиками; можно будет без затруднений создать, наконец, эту, так называемую, сильную власть. И не подлежит никакому сомнению, что всю эту ночь полк. Полковников и некоторые другие офицеры Штаба округа находились в постоянных сношениях с противоправительственными правыми организациями, усиленно тогда действовавшими в городе, как, например, с Советом союза казачьих войск, с союзом георгиевских кавалеров, с СПб отделом союза офицеров и прочими подобного же рода военными и гражданскими учреждениями.
