Негодяи и ангелы

застрелился. Он первым делом бросился проверять, не пришел ли в себя лейтенант Цыганенко и не мог ли кто-то из ментов допросить его, а затем использовать полученные сведения в личных целях. Но нет. Цыганенко по-прежнему пребывал в растительном состоянии в Белокаменской психоневрологической клинике, где светило из светил, профессор Гордиенко, пытался вернуть его к жизни, но пока безуспешно. Ближе к вечеру генерал Игрунов попытался, наконец, начать разговор с сыном, но долго говорить не смог. На первую фразу Макс огрызнулся, после чего отец перешел на крик, а кончилось все мордобоем. И ведь что самое характерное - сын не подставлял покорно щеку, а пытался драться с отцом. И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы Алексей Федорович не достал пистолет и не заорал: - Да я сейчас пристрелю тебя к чертовой матери, ублюдок! На отца вздумал руку поднимать?! Тут Макс перетрусил не на шутку, а генерал объявил: - Чтоб с сегодняшнего дня был тише воды, ниже травы. Иначе посажу и мать не пожалею. 63 - Ну и что мне теперь с тобой делать? - поинтересовался военный прокурор Белокаменского гарнизона Сергей Громадин у Аристарха Чудновского, которого привели к нему для беседы с глазу на глаз. - Все говорили - ты чмо позорное, а ты в черт знает какие люди выбился. Не пойму, когда успел?.. Меня уже адвокаты трясут, журналисты телефон обрывают, фонд защиты гласности тобой интересовался, того и гляди до ООН дойдет. Что делать прикажешь? - А ты бы меня отпустил, игемон, - кротко произнес в ответ Арик. Громадин тоже читал 'Мастера и Маргариту' и узнал цитату. И ухватился за нее, как за спасательный круг. - Ты что, правда чокнутый или передо мной выеживаешься? Лучше не надо. Тоже мне, Иешуа га-Ноцри выискался. - Ага! - все так же кротко пробормотал Арик. - Выискался. - Ты мне лучше вот что скажи, - решил прервать этот странный обмен мнениями Громадин. - Какая польза от тебя в дисбате? - Никакой, - честно ответил Арик. - Вот и я думаю, что никакой, - сказал прокурор. - А на свободе кое-какая может быть. Если, конечно, мы с тобой по хорошему договоримся о дружбе и сотрудничестве. - А мы договоримся? - с надеждой спросил Арик. - А это от тебя зависит, - сообщил Громадин. - А, ну если от меня - тогда договоримся, - сказал Арик, и они стали договариваться. Выяснилось, что военный прокурор Белокаменского округа собирается создать политическое движение и играть в нем примерно такую же роль, какую Арик играл в 'Оранжевом шаре'. То есть свою личность не афишировать, официальных должностей до поры до времени не занимать, но при этом заправлять всеми делами целиком и полностью. Для того, чтобы раскрутить это дело, ему необходима карманная пресса. И в качестве таковой он решил прибрать к рукам 'Оранжевый шар'. Искать людей со стороны ему некогда, неохота и невыгодно, а у Арика, как он понял, редкостный талант подбирать нужных сотрудников, находить нужные темы и добиваться популярности. В этом он убедился, выяснив по своим каналам, какие ничтожные (по меркам издательского бизнеса) средства были вложены в 'Оранжевый шар' и какую отдачу дала эта затея. Взамен Арик получает свободу и белый билет - правда, с записью о психическом заболевании, но это только придаст дополнительный шарм ему и его газете. Арик не стал спрашивать, не повредит ли его психическое заболевание имиджу будущего политического движения во главе с Белокаменским военным прокурором. Между тем, Громадин об этом думал и решил, что нисколько не повредит. У нашего народа настолько загадочная душа, что среди политиков у него наибольшей популярностью пользуются очевидные шизофреники и параноики. К тому же политическое движение - вовсе не главный элемент большого плана Сергея Громадина, ключевую роль в котором играет развитие 'Трибунала' и привлечение к его деятельности камикадзе из секты 'Храм Сверхнового завета'. Именно последнее дело волновало Сергея Громадина больше всего. Поэтому он, добившись от Арика Чудновского согласия сотрудничать с 'Трибуналом' на условиях последнего, попросил его о небольшой услуге: Громадин хотел познакомиться с 'Патриархом всея Земли и Верховным Понтификом Востока и Запада'. Лично с Шерстобитовым Арик связать Громадина не смог, но вывел его на приближенных 'понтифика'. После чего сел в санитарную машину и отправился в Белокаменскую психоневрологическую клинику, оставив прокурора разбираться с сектантами самостоятельно. 64 Белокаменская психоневрологическая клиника располагалась в здании, построенном еще в девятнадцатом веке. И всегда в этом здании была больница. Сначала - общая, а с 30-х годов нашего века - психиатрическая. Арика Чудновского доставили в психушку на санитарной машине. Как и все простые смертные, он прошел через процедуру приема, включавшую купание в ванне на глазах молоденькой медсестры. Арик отнесся к этому философски. После казармы, пребывания на нелегальном положении и следственного изолятора он ко всему относился философски. Более того, он даже предложил медсестре сниматься для его газеты и будущего журнала. Но так как недавно некто предлагал этой же девушке слетать с нею на луну, она пропустила предложение мимо ушей. Работая в психушке, быстро к такому привыкаешь. Первым сумасшедшим, которого увидел Арик, оказался тихий больной, убежденный в том, что он уже умер, и требующий, чтобы его немедленно похоронили. Старожилы психушки рассказывали, что этот пациент одно время вел себя буйно, но ему резонно заявили, что для покойников такое поведение недопустимо. Это подействовало и теперь 'покойник' был тих, как ягненок. Арику эту историю рассказал молодой врач, который от нечего делать решил поближе познакомить нового больного с отделением и его пациентами. Естественно, будь Арик настоящим психом, доктор не стал бы этого делать - но он прекрасно понимал, что из себя представляет Арик на самом деле, и ему было интересно поболтать с нормальным умным человеком с весьма интересной (особенно в последние месяцы) биографией. Они неспешно беседовали о жизни и любви в больничном коридоре, а мимо дефилировали сумасшедшие. Некоторые, впрочем, не могли дефилировать. Например, лейтенант Цыганенко, бывший адъютант генерала Игрунова, ходить не мог. Он лежал в отдельной палате, уставившись бессмысленным взглядом в потолок. После выхода из комы выяснилось, что хирурги и терапевты больше сделать ничего не в силах. Помочь лейтенанту могут только психиатры и невропатологи. Генерал хотел отправить адъютанта в Москву, но ему сообщили, что один из лучших специалистов по восстановлению функций мозга работает как раз в Белокаменской психоневрологической клинике и к нему привозят пациентов даже из самой Москвы. Арик заинтересовался историей лейтенанта и даже попытался растормошить его, тихо говоря на ухо: 'Эй, командир! Подъем! Боевая тревога! Без тебя дивизии каюк!' но успеха не добился и снова отправился болтать с молодым врачом по имени Ярослав. - А Наполеон у вас есть? - спросил у него Арик, безмятежно взирая на пациентов, ведущих себя тихо, но крайне неадекватно. - Есть конечно, как же без него. Только наш Наполеон - не император. Он пирожное, - ответил доктор и добавил: - А из императоров могу предложить Ельцина, Клинтона и Тутанхамона бен Рамзеса Младшего. - А у Ельцина с Клинтоном тут что - встреча на высшем уровне? - Нет. Они друг в друга не верят. 'Самозванец', - говорят, и все тут. Врач и Арик расхохотались. Мимо прошел человек, считающий, что он Леонардо ди Каприо. Прошел не один, а с собеседником, кричавшим, что люди размножаются, как тараканы, и их надо давить. 'Каприо' благосклонно кивал и бормотал что-то насчет 'Оскара', утонувшего 'Титаника' и оставшихся там ценностей. Свой путь в психушку этот товарищ начал с того, что затеял экспедицию по подъему корабельных сейфов 'Титаника'. Но тут показали кино с Леонардо ди Каприо в главной роли, потом последовал 'Оскар', и крыша у белокаменского жителя - кстати, совсем не похожего на американского актера - поехала окончательно. Навстречу 'Каприо' и 'давителю' попался 'покойник', и жертва 'Титаника' грустно произнесла: - Как я его понимаю! Тут 'Каприо' споткнулся о тихого идиота, сидящего на полу, и выдал длинную фразу на исконно русском языке - из тех, что не принято печатать в приличных книжках. - Вай! - завопил вдруг некто третий крайне немузыкально и с явственным русским акцентом. - Вай ши хэд ту го, ай дан но - ши вудын сэй! Арик с удивлением узнал в этом вопле припев самой знаменитой песни 'Yesterday'. В переводе это означало что-то вроде: 'Я не знаю, почему она должна была уйти она не сказала', и Арик грешным делом подумал, что бедный больной огорчен внезапным и необъяснимым уходом подруги - но врач успокоил его: - Не бойся. У него расчетверение личности. Он думает, что он - 'Битлз'. - Да, забыл спросить, - пробормотал Арик, - они тут не опасные? - Нет, - ответил врач. - Все опасные у нас в буйном отделении. Есть, конечно, элемент непредсказуемости, но самое большое ЧП, какое было на моей памяти - это когда Кинг-Конг покусал медсестру. - Кинг-Конг?! - Да, был тут у нас такой парнишка. Он в три годика заболел гриппом, да так и не выздоровел. Вымахал под два метра, руки до колен, морда обезьянья, разум как у трехлетнего. Короче, неандерталец. А наши шутники еще научили его бить себя кулаками в грудь и орать благим матом, так что получился натуральный Кинг-Конг. Ну так вот, он однажды покусал медсестру. До крови, но не до смерти. Его, конечно, сразу в буйное перевели, а у нас с тех пор ничего такого не было. Так что спи спокойно, дорогой товарищ. От этого пожелания у Арика побежали мурашки по спине, но он вовремя вспомнил, что все психиатры, которые подолгу работают в сумасшедшем доме, сами становятся немного наполеонами, и отнесся к этому философски. Как и ко всему остальному. 65 Генерал Игрунов поступил опрометчиво, сначала пригрозив сыну пистолетом, а потом оставив его в ящике шкафа и даже не разрядив. Генерал никак не думал, что сын способен всерьез поднять на него руку. Отмахиваться, когда тебя бьют по морде - это одно,