Бандит в это время думал о том, что стало с двумя громилами, которые сопровождали его на встречу с Василием Ключниковым. Он оставил их за дверью комнаты, где происходила беседа.
Зациклившись на своих телохранителях, мафиози прозевал начало главного события.
Он очнулся, когда магистры тайных лож уже заняли свои места, и медиум Магистериума объявил:
- Пусть магистры произнесут клятву на языке своей страны и поклянутся, что они те, кто уполномочен старшим магистратом говорить от имени его.
Медиум Магистериума вел себя так, словно он был здесь главным от российской стороны. Лидеры церкви Пантеона отсутствовали.
Магистры произнесли клятвы, и медиум Магистериума сказал:
- Мы верим вам, пришедшим с востока и запада. Вам говорить, а нам слушать.
Дальнейший разговор шел по-английски без перевода. Бандит по имени Кирилл Сидоренко, более известный как Сидор, по-английски не понимал, а вот Алиса Ярославская как-то отстраненно улавливала знакомые слова. Речь шла о Боге, о церкви, о масонах, о Вальпургиевой ночи, а также об информации, о золоте и о деньгах.
Потом медиум Магистериума стремительно прошел через помещение и кого-то позвал. Вошедший выложил на стол магнитооптический диск. Магистр, произнесший клятву по-немецки, быстро убрал диск под мантию.
Затем в подземелье внесли статую обнаженной женщины. По виду и весу Сидор понял, что она золотая. Следом вошел Руслан Чайковский в алом плаще. Встав в дальнем торце стола, он произнес по-русски:
- Мы жертвуем этот скромный дар обоим магистратам и просим о помощи и поддержке.
Человек, сидящий во главе стола, ответил что-то по-английски, и на этот раз медиум Магистериума перевел фразу на русский язык.
- Младший магистрат хочет знать, чем он может помочь вашему Магистериуму немедленно.
- Я прошу суда Священного Трибунала, - сказал Руслан.
- Суд готов выслушать вас. Кого вы обвиняете?
- Я обвиняю эту женщину, - он указал рукой на обнаженную в цепях, - в подстрекательтве к нападению на храмы Пантеона, священнослужителей и прихожан. Я не обвиняю ее в оскорблении веры, ибо каждый верует в то, во что он хочет, и не нам, смертным, судить о том, чья вера вернее. Но она подстрекала злоумышленников к нападению на людей, уверовавших в Пантеон, и делала это принародно, перед людьми, число которых - тысячи тысяч.
Кто-то, но уже не медиум Магистериума - вполголоса повторял то же самое по-английски. А медиум говорил что-то на ухо обвиняемой.
Потом в подземелье входили какие-то люди с закрытыми лицами, произносили присягу и свидетельствовали, что они слышали слова обвиняемой, которые можно трактовать, как подстрекательство, и видели людей, которые, услышав эти слова, пришли к храму церкви Пантеона с намерением разгромить его.
Наконец глава суда сказал:
- Мы признаем преступление этой женщины доказанным. Скажи, магистр орденов и лож этой земли, какого наказания ты хочешь для нее?
- Какое наказание Священный Трибунал может назначить для нее?
- За подстрекательство к нападению на людей веры и посвященных хранителей тайны суд может назначить любое наказание. Хочешь ли ты, чтобы это была долгая казнь?
Обнаженная, которая находилась в каком-то странном промежуточном состоянии между трансом и явью, тихо спросила у медиума Магистериума:
- Что такое долгая казнь?
- Это медленная смерть. Посажение на кол, бичевание до смерти, сожжение на медленном огне или еще что-нибудь похуже.
- Неужели они меня убьют?
- Не бойся. Долгая казнь применяется только в ответ на убийство великих хранителей тайны. А ты ведь никого не убила.
А вот бандиту по прозвищу Сидор ситуацию описали несколько иначе: мол, эту бабу могут прямо сейчас на его глазах грохнуть, причем умрет она в страшных мучениях.
Сидор наконец узнал обнаженную. Это была Алиса Ярославская, известная журналистка питерского частного телеканала.
А судьи и Руслан Чайковский тем временем продолжали обмениваться фразами.
- Смерть - чересчур жестокое наказание за слова, пусть даже они и служат злым делам. Я не прошу казни для этой женщины. Я хочу, чтобы она была выдана мне головой до искупления, - сказал Руслан.
Сидор тихо спросил у своего соседа:
- А что, как он скажет, так и будет?
- Нет, - ответили ему. - Он человек маленький. Но сегодня он обвинитель и ему принадлежит право предлагать наказание.
Глава суда встал и заговорил громче, чем прежде. Он читал по-немецки какой-то текст, развернув бумагу, свернутую трубочкой. Когда он закончил, медиум Магистериума, все еще стоя рядом с обнаженной, перевел:
- Мы выдаем эту женщину обвинителю и да будет она в его власти до тех пор, пока он не решит, что она искупила вину.
Но глава суда произнес еще несколько слов. Их перевод звучал так:
- Сегодня Вальпургиева ночь и День прощения, - перевел медиум Магистериума. - Души предков, праведных и грешных, смотрят на нас. Готов ли ты, о магистр орденов и лож этой земли, под взглядом этих душ простить женщину, обвиненную тобой.
- Да, господин мой. Я прощу ее, если она попросит об этом и даст залог на будущие времена.
- Какого залога ты просишь?
- Слияния душ через слияние тел.
В это время вспыхнул яркий направленный свет. Он ударил прямо в глаза Алисе, и она некоторое время не видела ничего. А потом заметила, что ее снимают на видеокамеру со встроенным осветительным прибором.
А медиум Магистериума шептал ей в ухо:
- Не бойся. Ты проведешь с Магистром всего одну ночь. Даже не ночь совсем немного времени. Тысячи девушек мечтают об этом. И ты тоже этого хочешь. Ты этого хочешь так сильно, что не можешь совладать с собой.
И Алиса чувствовала, что действительно хочет этого, хочет все сильнее и ничего не может поделать. Она дрожала от возбуждения, а когда Руслан приблизился, стала рваться к нему, натягивая цепи и причиняя себе боль.
Потом цепи со звоном упали, и Алису бросили к ногам Руслана. Она, плача, покрывала поцелуями руки Руслана, бормотала просьбы о прощении, а потом целовала его с такой страстью, словно возлюбленного после долгой разлуки.
- Магистры уходят! - возгласил медиум Магистериума.
В следующий момент бандит Сидор потерял сознание и его унесли за занавес, откуда появлялись все входящие в подземелье.
Алиса потеряла сознание позже, лежа на столе и видя над собой свечную люстру, состоящую из вписанных друг в друга треугольников.
В момент высшего наслаждения ей показалось, что она не может этого выдержать, и сразу вслед за этой мыслью сознание оставило ее.
Очнулась она на заднем сиденье легковой машины. Все еще обнаженная.
Рядом сидел Сидор и смотрел на нее мутными глазами. Он бормотал себе под нос что-то вроде: 'Ни хрена себе' и 'Да чтобы я еще раз!..' Спектакль, затеянный специально для него, произвел на него самое сильное впечатление. Сидор был уверен, что находился на волосок от смерти.
Алиса же, наоборот, вспомнив что было с нею в последний момент перед провалом в темноту, мечтательно улыбнулась, провела рукой по бедрам, животу и груди и прошептала в восхищении:
