- Ага. Только я с ней не общаюсь.
Держа коробку с котенком перед собой наподобие щита, Селина с вызывающим видом пересекла кухню.
- Я тут тебе кое-что принесла... Они попросили.
Ни одну из живших с ней кошек Селина не считала своей собственностью. Девушка не давала им имен, если они не вынуждали ее к этому. Котенок, сидевший в коробке, был хитер и смел, но это еще не повод, чтобы давать ему имя. Пусть Роза зовет его как ей понравится. Пусть делает с ним, что хочет. Селина сказала себе, что ей плевать, и что теперь она может идти, но почему-то не ушла. Вместо этого она отступила на пол-шага назад и вместе со всеми уставилась на девушку.
Испуганное выражение исчезло из Розиных глаз, пока она раскрывала картонные клапаны. Селина ждала, что маленькая полосатая головка выскочит, как только коробка будет раскрыта. Она ожидала, что Роза растает от умиления перед первозданным очарованием зверька. Но этого не произошло. Котенок зашипел, а Роза отдернула руки от коробки, словно картон превратился вдруг в раскаленный металл.
По Селининой спине пробежал холодок. Подобный озноб пробирал ее каждый раз, когда она натягивала свой комбинезон. Дикая, необъяснимая тревога охватила девушку. Она взглянула Розе в лицо. Сколько раз приходилось Селине в костюме Женщины-кошки пробираться по спящему городу, но она была вором, а не хищником. Женщина-кошка крала, а если и убивала, то лишь случайно. И никогда она не вызывала в своих противниках такого смертельного ужаса, какой вызвал у Розы маленький серый котенок.
Пока Селинино сердце бешено колотилось о ребра, избитая светловолосая женщина увидела свою смерть, ужаснулась ей, приняла ее и, наконец, позвала ее. Пока Селина пыталась справиться с сердцебиением, котенок - маленький серый котенок, плененный, запертый в темницу, выбившийся из всех своих кошачьих сил, - подчинился своим инстинктам и бросился на эти широко открытые глаза, склонившиеся над ним.
Если бы это был серый тигр или даже тигренок, не миновать бы тогда крови или вытекшего глаза. Но вместо этого котенок просто шлепнулся на пол, а Роза испустила вопль, который пригвоздил остальных женщин к полу. Она упала со стула и попыталась спрятаться, но руки и ноги не слушались. Ее судорожные движения и прерывистое дыхание разбудили в остальных первобытное чувство:
Беги. Смерть идет, всемогущая и неизбежная. Беги. Не рассуждай. Не оглядывайся. Зверь-Смерть голоден. Беги, если боишься Зверя. Беги, если хочешь увидеть солнце.
Нужно обладать особой тупостью - не просто человеческой тупостью, но тупостью цивилизованного человека, - чтобы не подчиниться приказу этого древнего голоса. Первой отказалась подчиняться мать Жозефа. Она стряхнула с себя власть пещерного инстинкта, опустилась на колени и принялась отдавать приказы другим, пытаясь при этом помешать Розе заползти под скатерть.
Последней пришла в себя Селина. Бестолково суетящиеся монашки, искаженное ужасом лицо Розы в синяках и пятнах, - все это было так чуждо ее разумно устроенному миру. Она увидела опрокинутую на бок коробку. Поискала глазами котенка и нашла его, взъерошенного и шипящего, в самом дальнем от Розы углу кухни. Она взяла его и сунула за пазуху. Биение ее сердце успокоило зверька.
- Это не ты виноват, - прошептала она. - Это не ты...
Селина тихо стояла в темном углу до тех пор, пока котенок не завел свое умиротворенное мурлыканье, запустив коготки в ее свитер. Эта колючая ласка вернула ее из перевозбужденного состояния Женщины- кошки в обычное повседневное естество.
Сестры, возглавляемые матерью Жозефой, устремились на поиски наркотиков, которые, как они слепо верили, и были причиной всех Розиных проблем. Селина начала было втолковывать им, что они теряют время, но передумала еще до того, как они обратили на нее внимание. Действия старой МаЖо были вполне понятны. Наркотики и правда были первопричиной всего здесь, в Ист Энде - особенно если наркотиком считать алкоголь, а всякого, замеченного с рюмкой в руке, считать наркоманом. По этим стандартам, наркотики губили не только Розу, но и саму Селину.
Крепко прижав к себе котенка, Селина направилась домой.
Рано или поздно приходится подводить черту. Принимая условия этой жизни, ты становишься жертвой. Но когда-то надо остановиться. Не обязательно превращаться в крестоносца с горящими глазами, надо просто перестать быть чьей-то жертвой. Бэтмэн был крестоносцем; и кем бы ни был Бэтмэн под маской, на самом деле он был жертвой. Селина не знала, чем он жертвовал, зачем и когда, но это было ее твердое убеждение.
- Чужая душа потемки, - сказала она вслух, удивив этим и саму себя и какого-то пропойцу в темной подворотне.
- Правильно, сестренка. Мелочишки не найдется? Или закурить?
Придерживая одной рукой куртку у горла, загораживая плечами котенка, Селина, не оборачиваясь, продолжала путь. Не нравилось ей ходить по улицам в темноте - по крайней мере без комбинезона. Слишком легко было стать жертвой.
Как Роза.
Так, размышляя о Розе и жертвах вообще, она наткнулась на компанию подростков. Они стояли в развязных позах, подпирая фонарный столб. Котенок вырывался. Селина едва удерживала его обеими руками. Этот жест - обе руки прижаты к груди - невольно привлекал внимание.
Селина увидела себя их глазами: женщина, одна, руки заломлены в ужасе. Была она уродка или красавица - не имело значения. Не имел значения и тот факт, что она в совершенстве владела боевыми искусствами. На мгновение девушка поняла, о чем кричали безумные глаза Розы.
Пацаны засвистели, отпуская похабные шуточки. Один из них, вихляясь, вышел на середину улицы.
- Потанцуем? - он стоял, расставив ноги, бедра вперед, козырек бейсболки надвинут на глаза. - Пойдем, чувиха. - Он вынул руки из карманов. - Хошь не хошь, а придется.
Все оборачивалось против нее, начиная орущим котенком и кончая неудобной одеждой. Она не выглядела как Женщина-кошка; она не чувствовала себя Женщиной-кошкой. Парень приближался. И тут словно кто-то ледяным пальцем провел вдоль ее позвоночника. Внутри у нее все сжалось, а страх превратился в ярость.
- Сегодня у тебя не лучший денек, - слова не имели значения. Все зависело от интонации и убийственного быстрого взгляда в ту темную щель под козырьком, где должны быть его глаза. - И дружки твои поганые тебе не помогут, - Селина уже забыла о том, где они находились, что она держала в руках и даже кем была. Она забыла про костюм, брошенный под кровать. Ненависть выплеснулась на лицо. Словно шаровая молния метнулась она от глаз девушки к его глазам.
Он был готов.
- Чокнутая потаскуха, - пробормотал парень, пятясь назад.
Селине страшно захотелось увидеть его глаза, услышать его голос из разбитого рта, полного крови и выбитых зубов. Но сейчас было не время. Котенок бился за пазухой. Достаточно и того, что в ближайшие несколько часов он будет полностью раздавлен, а приятели у фонарного столба доконают его насмешками.
- Попробуй подойди, слизняк, если еще не помер со страху.
Парень поднял козырек. Может, надеялся восстановить свое преимущество, посмотрев в глаза безумной леди. Если так, то он сильно ошибся. Селина ждала этого. Она показала ему зубы в своей неповторимой улыбке и двинулась прямо на него. Слегка посторонившись, обошла остолбеневшего хулигана и зашагала восвояси. Как она и рассчитывала, дружки тут же принялись потешаться над несчастным, и их обидный смех доносился до нее, пока она не удалилась достаточно далеко.
Еще сотня ярдов, и Селина, наконец, расслабилась.
Только мужчина может заставить женщину забыть обо всем, кроме страха.
Эта мысль вспыхнула у нее в мозгу вместе с образом Розиного лица. В глазах у хулигана было изумление. Подобно тем наркодельцам, он не мог до конца поверить в то, что женщина - шлюха - одержала над ним верх. Но в глазах Розы не было изумления, сомнения или недоверия, один только страх, страх и жертвенная покорность неизбежной судьбе.
ШЕСТЬ
Селина вошла в свою квартиру. Котенок выскользнул прежде, чем за ними захлопнулась дверь. Замок запирался автоматически.
Шкаф на кухне был забит консервированным тунцом. Готовить и сервировать его было так же просто, как хранить. Она открыла банку и, склонившись над раковиной, принялась есть, выковыривая содержимое
