Совершенно не представляя, сколько еще выдержит его хрупкий планер, надолго ли у него самого хватит сил, даже если конструкция не развалится, чувствуя, как его решимость тает под воздействием исходящего от Кванта ощущения ужаса, неумолимо менявшего гормональный баланс их общего тела, он накренил крылья и повернул к югу, ища другой восходящий поток, который позволил бы ему подняться выше. Перед ним в утреннем сумраке стояла стена тумана, далекая, высокая и равнодушная, обозначавшая границы Антарктики, за которой мог, только мог, находиться кто-то, кто помог бы ему выбраться из этого нелепого кошмара.
Днем впереди и справа начали появляться горы, и вскоре он поднимался и с риском падал, пролетая над предгорьями. Здесь ему удалось набрать намного большую высоту, чем требовалось; вскоре после тусклого полудня он достиг, насколько мог судить, почти семи тысяч футов, но тут наверху стоял такой леденящий холод, что ему пришлось опуститься примерно на две тысячи, стараясь двигаться как можно более полого.
Он использовал эту часть полета в никуда, чтобы сделать полный разворот, ну и конечно же, его преследовали. К северу виднелась стая огромных, похожих на журавлей Птиц, летевших с одной с ним скоростью.
Видимо на большее они не были способны, поскольку летели, как и он, наподобие альбатросов - планируя. Несомненно, они могли держаться в воздухе дольше, чем он, как бы долго ни продержалась его хлипкая конструкция. Аппарат уже еле держался, и Мартелс не рискнул отрываться от преследователей, набирая скорость в длинном пике, от чего планер разлетелся бы на куски. Невероятной удачей было бы продержаться в воздухе до темноты.
В его голове стояла подозрительная тишина. Казалось, там не было никого, кроме него. Первоначальный страх Кванта стих и исчез; Мартелс мог бы подумать, что он уснул, если бы в свете прошлого опыта подобное предположение не казалось нелепым. Тлам также затих, он даже не помогал Мартелсу в полете, что явно указывало на отсутствие подобного опыта в его мозгу. Возможно, он просто был потрясен происшедшим, хотя и не напуган, как сначала Квант... или может быть они с Квантом заняты тем, что планируют какой-то заговор где-то в глубине, недоступной неопытному вниманию Мартелса. У них было мало общего между собой, но гораздо больше, чем у каждого из них с Мартелсом - а это их мир, в который Мартелс вторгся незванным к неудовольствию всех.
Он повернул к юго-западу, где предгорья постепенно становились выше. Далекая стая журавлей тоже повернула вслед за ним.
К концу дня он снизился примерно до полутора тысяч футов, и рельеф местности больше не помогал ему. Слева появились участки, покрытые джунглями, постепенно сменившиеся растительностью умеренного пояса, которая, в свою очередь, уступила место ряду неприглядных вулканических низменностей, похожих на черно-красный вариант лунного пейзажа... или на местность, описанную Эдгаром По в незаконченном 'Пиме'. Справа лежали собственно горы. Между ними и равниной восходящие потоки были столь порывистыми и сильными, что Мартелс не рискнул в них войти - его осыпающийся летательный аппарат развалился бы на части в первые же несколько минут.
Он покорно он скользил вниз, направляясь к просвету в последней низкорослой рощице, наплывавшей на него из-за южного горизонта. Журавли следовали за ним.
Сначала ему казалось, что он не долетит - а затем, вдруг, что перелетит. Он отчаянно затормозил и рухнул с двадцати последних футов в беспорядочном треске веток и костей. Остов импровизированного летательного аппарата обломками разлетался вокруг него.
Перед самым концом падения его развернуло лицом вверх, и он увидел безмолвно летящий над головой, очень высоко, клин преследователей, похожий на стаю нарисованных пером птичек. Затем он ударился о землю.
Именно это мгновение Тлам и Квант избрали для совместных действий. Жестокая боль от удара исчезла, как будто ее выключили, а с ней пропали и усталость, и страх, и все остальное.
И вновь он упал на дно телескопа времени и был вышвырнут один в темноту.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЯТОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ
10
Прошло бесконечно много времени, и Мартелс решил, что недостатки смерти чрезмерно преувеличивались. У нее были и некоторые преимущества. Во-первых, он просто дрейфовал в тумане, потеряв ориентацию, не чувствуя боли; в этой стране отсутствовали ориентиры и какие-либо чувственные ощущения, за исключением редких приливов, сочетающих в себе смутное приглушенное сожаление и отчаяние, но Мартелс считал их такими же призраками, как и он сам. Но он не чувствовал себя подавленным; он уже слишком много раз менял место пребывания, чтобы испытывать нечто большее, чем интерес - или во всяком случае, он мог бы его испытать, если бы ему удалось определиться в ситуации.
Затем возникло чувство необычайного просветления, хотя и без света, как будто он впервые начал понимать все тайники и загадки своей души. Интересно, подумал он, не это ли мистики называют 'очисткой дверей восприятия'. Однако восприятие здесь было ни при чем, он по-прежнему ничего не чувствовал; но сама ясность мысли доставляла ему радость, в которой он купался, как скользящий по поверхности дельфин.
Он, опять же, не имел понятия, как долго продолжалось это дзен-буддистское состояние. Однако, постепенно он начал осознавать, что какая-то личность извне задает ему вопросы - очень глубокие, но беспристрастные, хотя ни эти вопросы, ни его ответы не имели семантического содержания, которое он мог бы понять, как разговор посредством формальной логики. Может быть это Страшный Суд?
Но вопрошавший удалился, и Мартелс мог вновь наслаждаться открывшими глубинами своего разума. Прекращение допроса, однако, не означало наступления тишины. Напротив, ему открылось теперь множество звуков, до некоторой степени знакомых, похожих на те, что встретили его, когда он очнулся в мозговой оболочке Кванта: отдаленное гудение, редкие шаги и негромкие слова, похожее на шум прибоя эхо. Его вдруг охватило разочарование. Неужели все теперь будет до бесконечности повторяться, будто маленькая змея пытается проглотить собственный хвост?
Затем ворвался явно человеческий голос, ясно и четко произнесший:
- Третья шетландская подстанция запрашивает анализ главного компьютера.
Язык был другим, не тем, к которому он уже привык, и спрашивающий, похоже, не вполне владел им, но Мартелс понял его без труда. Голос был мужским.
'Работаю', - с изумлением услышал Мартелс свой ответ, хотя и не произнесенный словесно. - 'Продолжайте'.
- Разведывательная партия с форпоста Пунта-Аренас три дня назад возвращалась по воздуху с Фолклендов и заметила кого-то, явно пытающегося пересечь Магелланову долину. Это оказался туземец, крайне изнуренный жаждой и голодом, с одной рукой на грубой перевязи и четырьмя сломанными ребрами, в разной степени сросшимися. Как и следовало ожидать, от него практически не удалось добиться ничего связного, хотя он в меньшей степени был напуган нашим самолетом, чем обычные туземцы; но он смог сообщить, что его зовут Тлам, что он изгнан из племени Ястребиного Гнезда, группы, которая по нашим сведениям находится чуть севернее озера Колуе-Хуапе. Если не считать огромного расстояния, пройденного, по всей видимости, пешком, случай показался вполне простым, и с туземцем обошлись, как обычно обходятся с потенциальными кандидатами в ученики. После того как его доставили на нашу станцию и оказали необходимую медицинскую помощь, его погрузили в принудительный сон, от которого он на второй день неожиданно очнулся. Он продемонстрировал полное изменение личности, заявив теперь, что он Квант из Третьего Возрождения. Глубинный анализ показал, что в мозгу действительно находятся две личности; более того, он обнаружил слабые следы присутствия третьей в недавнем прошлом. Поэтому мы ставим следующие вопросы:
Во-первых, имеются ли реальные условия, при которых Квант мог бы перебраться из своей оболочки в мозг смертного?
Во-вторых, какова вероятность, что такое объединенное существо могло бы пройти через Страну Птиц, пешком или иным способом?
В-третьих, какое влияние, если таковое будет иметь место, окажет это событие на наши взаимоотношения с Птицами?
И наконец, какое действие или действия следует предпринять? Конец передачи.
Мартелс почувствовал настоятельную потребность тут же ответить, но мигом подавил ее. Он действительно знал ответы на все эти вопросы, но не знал, откуда он их знает. Конечно, многие ответы
