кладбище; верхушки надгробий торчали из воды, как группа купальщиков. Он вспомнил страшное кладбище, над которым они однажды проплывали. Богато украшенные надгробия треснули и раскололись; трупы в своих распустившихся саванах плавали, как зловещая репетиция судного дня.
Отведя глаза, он отвернулся от окна и внезапно заметил, что в противоположной двери неподвижно стоит высокий чернобородый человек. Керанс неуверенно глядел на этого человека, так внезапно прервавшего его размышления. Тот стоял, сутулясь, его тяжелые руки свободно свисали по сторонам. Кора засохшей грязи покрывала его грудь и лоб, башмаки и брюки тоже были в грязи; на мгновение Керанс вновь вспомнил воскресшие трупы. Заросший бородой подбородок мужчины свисал между широких плеч. Впечатление скованности и усталости усиливалось тем, что на нем была форменная голубая куртка медицинского служителя, сделанная из грубой бумажной ткани, на несколько номеров меньше, чем нужно; капральские нашивки на куртке морщились от движений дельтовидной мышцы мужчины. Он глядел на Керанса с угрюмой отчужденностью, глаза его сверкали.
Керанс подождал, пока глаза его свыкнуться с полутьмой комнаты, непроизвольно глядя на вход, через который бородатый человек проник в помещение. Он протянул к нему руку, опасаясь разрушить чары, державшие его в неподвижности, предупреждая того, чтобы он не двигался; своему лицу он постарался придать выражение понимающего сочувствия.
— Хардман! — прошептал Керанс.
Как от электрического удара, Хардман внезапно прыгнул к Керансу; огромным прыжком он преодолел половину разделявшего их расстояния, затем сделал ложный выпад: прежде чем Керанс вновь обрел равновесие, Хардман мимо него проскочил к окну, перебрался на балкон и перелез через перила.
— Хардман! — Это один из людей на крыше поднял тревогу. Керанс подошел к окну. Хардман, как акробат, спускался по водосточной трубе на нижний балкон. Риггс и Макреди вбежали в комнату. Придерживая фуражку, Риггс перегнулся через балкон, глядя как Хардман исчезает в помещениях нижнего этажа.
— Хорошо, Керанс, мы почти схватили его! — вдвоем они выбежали в коридор и направились вниз по лестнице, глядя, как четырьмя этажами ниже спускается Хардман, одним прыжком перелетая с одной лестничной площадки на другую.
Когда они достигли нижнего этажа, Хардман опережал их на тридцать секунд; с крыши доносились возбужденные возгласы. Но Риггс неподвижно застыл на балконе нижнего этажа.
— Боже, он пытается перетащить свой плот в воду!
В тридцати ярдах от них Хардман тащил свой катамаран по илистой отмели, перебросив через плечо буксирную веревку, дергая ее с демонической энергией.
Риггс застегнул свою кобуру и печально покачал головой. До воды оставалось около пятидесяти ярдов, когда Хардман упал на колени, погрузившись во влажный ил и забыв о людях, наблюдающих за ним с крыши. Он отбросил буксирную веревку и схватил обеими руками кроватную раму, пытаясь тащить ее дальше. От напряжения голубая куртка лопнула у него на спине.
Риггс жестом приказал Уилсону и Колдуэллу спуститься с крыши.
— Бедняга, он совсем спятил. Доктор, вы ближе всех к нему, попробуйте утихомирить его.
Осторожно они приблизились к Хардману. Пятеро человек — Риггс, Макреди, двое солдат с крыши и Керанс — медленно пробирались по корке ила, защищая глаза от яркого солнечного света. Как раненый бизон, Хардман продолжал бороться в тине в десяти ярдах от них. Керанс жестом приказал остальным остановиться и двинулся вперед вместе с Уилсоном, светловолосым юношей, который был ординарцем Хардмана. Размышляя, с чего бы начать разговор с Хардманом, Керанс откашлялся, прочищая горло.
Внезапно с крыши донесся рев запускаемого двигателя вертолета, нарушивший тишину живой картины. Шедший в нескольких шагах за Уилсоном Керанс остановился, глядя, как Риггс в гневе глядит на вертолет. Решив, что их миссия подходит к концу, Дейли включил мотор, и лопасти винта медленно начали вращаться в воздухе.
Прекратив свои попытки дотащить катамаран до воды, Хардман поднял голову, осмотрел окруживших его людей и припал к земле. Уилсон продолжал осторожно продвигаться вперед, идя по краю илистой отмели, отрезая Хардмана от воды и держа карабин наготове перед собой. Вдруг он провалился по пояс, и прежде чем Керанс смог его поддержать, Хардман выхватил свой кольт-45 и выстрелил. Пламя из ствола вонзилось в раскаленный воздух, с коротким криком Уилсон, упал на свой карабин, затем повернулся, зажав свой окровавленный локоть, его фуражка, подхваченная взрывной волной, слетела с головы и покатилась по илу.
Остальные начали отступать по склону, а Хардман сунул револьвер за пояс, повернулся и побежал по краю отмели к зданиям, возвышавшимся среди джунглей в ста ярдах от них.
Преследуемые усиливающимся ревом вертолета, они последовали за Хардманом, Риггс и Керанс помогли раненому Уилсону и продолжали двигаться, спотыкаясь в рытвинах, оставленных шедшими впереди. На краю илистой отмели начинались джунгли. Как огромный зеленый утес, ярус за ярусом, возвышались папоротники и свитки мха. Без малейшего колебания Хардман нырнул в узкий проход между древними булыжниковыми стенами и исчез в этом проходе, Макреди и Колдуэлл следовали за ним в двадцати ярдах.
— Держитесь за ним, сержант! — закричал Риггс, когда Макреди заколебался, не решаясь углубляться в проход. — Мы сейчас его схватим, он начал уставать. — Обращаясь к Керансу, он добавил: Боже, что за бойня! — Он беспомощно указал на высокую фигуру Хардмана, с трудом продвигавшуюся вперед среди густой растительности. — Что нам с ним делать? Он совсем ничего не воспринимает.
Уилсон смог идти без посторонней помощи, Керанс оставил его и побежал.
— Все будет в порядке, полковник. Я постараюсь поговорить с Хардманом, может, мне удастся убедить его.
Проход кончился, и они оказались на небольшой площади, где группа уравновешенных муниципальных зданий XIX века смотрела на богато украшенный фонтан. Дикие орхидеи и магнолии обвивали серые ионические колонны старого здания суда, миниатюрного лже-Парфенона с тяжелым скульптурным портиком; хотя над площадью прошло много десятилетий, ее мостовая была почти не тронута. Рядом со зданием суда с фасадом, обращенным к часовым башням, находилось другое сооружение с колоннадой, библиотека или музей. Его белые колонны сверкали на солнце, как ряд побелевших костей.
Наступил полдень, солнце залило площадь резким горящим светом. Хардман остановился, и неопределенно посмотрел на следовавших за ним людей, затем по лестнице поднялся в здание суда.
