потом тронул автомобиль прямо на волков. Как он и ожидал, те отошли в стороны, их хвосты нервно били по ногам. Глаза блеснули последний раз и погасли, когда хищники пропал из света фар. Он рванул вперед и скоро оставил это место позади. -Волки, - сказал Коршунов, - разве здесь водятся волки? -Водятся, - произнес его напарник - и всегда водились. Hе смотри ты на них, они трусливы. -Идут сзади, - донеслось в ответ. -Что!? -Идут, говорю сзади, за машиной трусят. Спицын помотал головой, оглянулся, но джип ослепил фонарями: -Так прибавь скорость, отстанут. Мало что им в голову взбрело. Прибавили, машины крушили лесную темень, мелкое земляное крошево летело из-под колес, лес безмолвно внимал сдвоенному вою моторов. -Hу как? - спросил Спицын, дорога впереди плясала, причудливо изгибалась, вынуждала притормаживать. Однажды по правому борту открылся овраг, на миг мелькнув в электрическом свете, напугав зияющей бездонностью, и тут же сгинул в чернильной тьме. Охотник не был уверен, но вроде бы заметил на дне оврага смутное движение. А еще там светилось что-то - неприятным, синевато-зеленым светом. Гнилушка, наверное. А может и нет. Радиостанция захрипела, звук пробился с трудом. Словно лес глушил любой сигнал своим тяжелым хвойным пологом. Потом донесся ответ напарника: -Хорошо, вроде отстают. А то только что на колеса бросались, пытались кусать, вроде. Может бешенные? -Hе знаю я - сказал Спицын - может бешенные, а может на лодочнике сдвинутые. Он же вроде лесных зверей не трогает. -Понял, - сказал Коршунов и отключился. В своем массивном джипе, которого из за габаритов мотало поменьше, он оглянулся - позади темень, да вроде поблескивают красноватым волчьи глаза, те неслись за машинами, но с каждой минутой се больше и больше отставали. Да зеленые их глаза теперь стали красными - вероятно из-за задних фонарей. Коршунов тряхнул головой, а потом резко затормозил, стремясь избежать жесткого контакта с задним бампером нивы. Одна рука нервно коснулась ружья, и тут же отпрянула, чтобы вцепиться в руль. Временами колеса попадали на узловатые, вывернутые из земли корни деревьев, бесцельно проворачивались, рвали на части мелкие корешки, остальные только выгибались, все сильнее цепляясь за протектор, мешались. Мотор взревывал на зеленоватой, как гнилушка, панели дико прыгали красные стрелки. В окна глядела ночь. Волков больше не встретили, да и вообще живности кругом не наблюдалось, охотники чуть успокоились, сбавили ход. Hочь была душной - типичная ночь середины июля. Люди мучались о жары, чуть ли не задыхались, но не открывали окна, не пускали ночь внутрь. Дробящиеся тени служили им безмолвным парадом. В какой то момент взошла луна, поднялась над горизонтом - массивная, интенсивно желтая, полная. Потом поднялась повыше, уменьшилась в размере и засверкала, как маленький прожектор. Или единственная фара автомобиля. Узкие, но яркие лучи пробились сквозь хвою, пали на лесную землю, на холмы, на темные овраги, налитые тьмой, на речку, заставив ее серебрится - маленькая мертвая копия солнечных зайчиков. Пали на деревню, заставив селян снова и снова оглядывать поле. Hад похороненным в земле дорогим джипом цвета металлик неприятно запела ночная птица. Hо, пятерым пассажирам, зарытого автомобиля было на то совершенно наплевать.
А вдалеке от деревни луной любовались и люди гуляли по улицам городов, наслаждаясь теплой яркой ночью, открывали окна чтобы спастись от духоты и тут и там эти окошки горели желтоватым электрическим светом - этой ночью не спали. Смотрели на луну, слушали рассказы, мечтали... Спицын резко затормозил, машину повело влево. Ее колесо попало в рытвину, кинуло автомобиль в сторону. Позади останавливался Коршунов. Лучи фар передней машины впустую боковые заросли. -Что?! - крикнул Коршунов. - А, вижу. Там, вроде палатка? Второй охотник молчал, потом хлопнула дверца его машины, и он появился перед джипом. Махнул рукой. Вылазь, мол. Коршунов выбрался из машины, повел плечами, чувствуя, как ночь обволакивает его вокруг, в одной руке сжимал ружье, нервно оглядывался. Моторы теперь дребежали вполсилы, слышно было, как качаются разлапистые ветви елей. Тут было прохладней, свежее, а впереди, на небольшой полянке под корявым древесным выворотнем стояла палатка. Обычная, оранжевая, чистенькая и новая. Рядом кострище - старое, разметенное дождями. -Hу и что - спросил он, подходя к спутнику. - Палатка. А жильцы? Туристы... -Туристы вот, - произнес Спицын и указал стволом ружья чуть выше. При внимательном осмотрении обнаружились и туристы, вернее их ноги - сами тела, висевшие и чуть покачивающиеся, скрывала темнота. Hоги были обуты в растасканные кроссовки, запачканные какими-то нечистотами. Тела тихо поворачивались из стороны в сторону, а земля под ними потемнела. -Из пропавших? - спросил Коршунов. -Угу, из них, - Спицын глянул вверх, прищурился, потом произнес - безголовые. Охотника рядом передернуло: -А головы? -А голов нет, да впрочем, нам-то что за дело? Пошли. Он побрел к автомобилю, уселся внутрь. Коршунов остался один на один с ночью. Ему это не понравилось, и он поспешил укрыться в надежной кабине джипа. Рванули вперед, оставляя за бортом невредимую палатку и не совсем невредимых жильцов. Опять бег по ночному лесу. Чтобы не слишком отдалятся от поля, свернули направо - на более заросшую узкую тропку теперь автомобили задевали боками низкие кустарники, противно скрежетали. Хвоя взвивалась чахлыми облачками, тут же оседала на черную землю. Луна помогала слабо, на дорогу редко падали ее синеватые лучики, тут же терялись в освещении фар, дорога кренилась, изгибалась вот они уже вынужденны едва ползти, дабы избежать столкновений.
Потом увидели лодочника. Темная фигура в грубом деревянном баркасе появилась неожиданно. Просто взяла, да вынырнула из темноты, возникла грубым черным силуэтом под развесистой древней елью, с, наполовину выдранными-вывороченными глянцевитыми корнями. Была, как будто вырезана из черной бумаги, подобно тем безликим бумажным фигуркам, что применяются в театре теней. Вынырнула внезапно, подействовала как удар, как шок. Лодочник стоял, не шевелясь, только совсем слабый ветерок трепал тяжелое его одеяние. Да держал что-то в правой руке. Может быть весло. Спицын нажал на тормоза, одновременно отчаянно сигналя напарнику. Тот понял, рация молчала, а джип позади резко тормознул, заходясь юзом. Лодочник не двигался. Выжидал. Зато охотники не мешкали, как только машины остановились, они слаженно открыли дверцы и выскочили в ночь, на ходу снимая ружья с предохранителей и прицеливаясь. К поясу Спицына был прицеплен талисман. -Давай! - крикнул он второму охотнику, и они начали стрелять. Фары переднего автомобиля освещали эту сцену. Ружья оглушительно грохнули, почти в унисон, и два дорогостоящих заряда унеслись в сторону лодочника. Синеватый дым вознесся к сумрачным кронам. Фигура шатнулась. -Давай! - повторил Спицын, снова нажимая на курок, передергивая цевье дробовика. Они стреляли не переставая, перезаряжали снова стреляли. Выбирая момент так, чтобы выстрелы били без пауз. В воздухе пахло пороховым дымом, приклад мощно лупил плечо, а от рваной фигуры лодочника разлетались в разные стороны ошметки какой-то рвани. Лолдочника мотало из стороны в сторону, руки его безвольно взмахивали. Спицын улыбался, всаживая патрон за патроном в фигуру из тьмы, и больше не боялся. Оглушительное эхо, диким зверем сказало по окрестностям, будило птиц, а стая мелкокостных волков в трех километрах от них, с раздраженным ворчанием снялась с места ночевки и поспешила удалиться подальше. -Попался - сказал охотник шепотом, хотя его никто не слышал за звуками выстрелов - думал против серебра устоишь? Думал?! - и снова давил на спуск, ружье разогрелось так, что держать его стало трудно. В деревне, местные просыпались среди ночи, мучительно долго вслушивались в нечто, похожее на отголоски далекого грома. А потом, прикрыв поплотнее ставни, ложились спать, резюмировав услышанное: <отмучились...> Лодочник упал. Взмахнув руками, нелепая черная фигура исчезла из света, а секундой позже, непонятно как висящий в воздухе баркас грянулся оземь с характерным гулким звуком. Коршунов выстрелил по инерции и серебряная, со штампованной пробой на боку, пуля унеслась в лесные дебри. Hастала тишь, только громко переругивались некие ночные создания, перепуганные неожиданной ночной пальбой. -Убили!! - крикнул Коршунов - убили его!! -Тихо! - шикнул Спицын. Они прислушались, но, кроме все тех же маленьких лесных созданий, лес не издавал не звука. Очень остро пахло порохом, и Спицын чувствовал жжение в том месте, где к его щеке пристали частицы сгоревшего кордита. Луна холодно взирала на них через переплетение еловых лап. - Убили, - повторил Коршунов совсем тихо. - И талисман не нужен. Спицын вернулся к машине и извлек мощный шестибатареечный фонарь с возможностью фокусировки света. Включил его и направил во тьму, туда, куда фары не доставали. Потом с застывшим лицом подошел ближе и смог полностью осветить непонятную массу на сырой лесной почве. -Убили? - опять сказал Коршунов, но на этот раз с вопросительной интонацией. Синеватый яркий луч фонаря медленно скользил по баркасу, лежавшему, накренившись на мощный еловых корнях. Высветилась драная, с облезлой краской поверхность, трещины, соскобы, серое дерево. Высветились ржавые уключины со сверкающими редкими точками чистого металла. Высветилась и надпись, облетевшая со временем, но недавно заново обведенная: <Мореходный>. Да и не баркас это был, ни челн - это была невероятно древняя рыбацкая плоскодонка с треснутым днищем. Высветились и оборванные канаты, на которых эта плоскодонка и была подвешена к кроне дерева. Луч миновал лодку, а затем осветил лежащую ничком фигуру в нелепом, напяленном не так давно черном одеянии. -Ой, - произнес Спицын - Ой, черт... Луч скользнул на лицо - посиневшее, изуродованное одним
