– Может, вместе отнесем, а потом возвернемся?

– Нет, я сам. – Он с рук на руки передал Глебу сестру, взял у него небольшой кувшин с нефтью и горшок с жаром.

Глеб с ношей своей исчез, а Ивашка вернулся к лазу.

Прижимаясь к тополиным стволам, стал приближаться к хоромам Седеги.

На Серебряной улице, у ворот, ходил страж, позванивая доспехами. Бодря себя, мурлыкал: «Поздно, спать пора». Делал еще несколько шагов – и снова: «Поздно, спать пора».

Ивашка подполз к подклетям, облил нефтью деревянные подпоры, раздув жар, поднес его. Порыв ветра, словно предлагая свою помощь, усилил огонь, и тот весело побежал кровавыми струйками вверх, взлизывая подпоры.

Ивашка вернулся тем же лазом и неторопливо пошел узким проулком к берегу.

Застрекотала спросонья красноногая морская сорока. На берегу он оглянулся. Над Седеговым двором, над всей Серебряной улицей стояло багровое зарево. Звонил пожарный набат.

– В граде этом быть мне тошно, – сказал Ивашка, возвратясь в землянку, где Анна уже прикорнула на лежанке. – Пойдешь с нами на Киев?

Глеб поглядел недоумевая:

– А куда же мне без вас деться?

И верно отец говорил: конь узнается при горе, а друг – при беде. «Может, в Ирпень подамся али в Переяслав. Сбыславу сыщу», – подумал Ивашка, вслух же сказал:

– Пойду к валуну, с морем попрощаюсь.

Светало. Ветер улегся, и залив стал нежно-розовым. Медленно входил в него заморский корабль, резал носом водную гладь. Вода серебристыми струями стекала с весел.

Ивашка миновал знакомый дуб. Кто-то из озорства подпоясал его старым кушаком.

Вдали показалась затопленная пещера, и у него сжалось сердце: «Верно, правду говорят, что люд здесь погиб».

Возле моря он долго сидел у валуна. Море было черным, неприветливым, катило бесконечные валы. Ему безразлично было и то, что лежит в землянке обессиленная Анна, и то, что покидают они Тмутаракань. У него были свои тайны, свои пагубы и заботы.

БРОДЫ… БРОДЫ…

Он возвратился в город к полудню. Раздували меха у ручных горнов кузнецы. Звенели наковальни. На Торгу пахло кожей и влажной травой. Восседали над товарами купцы, невозмутимо перебирали четки, будто не было осады, безводья, гибели.

Ивашка потолкался на Торгу. Здесь – только и речи, что о ночном пожаре.

– Пол-улицы, почитай, сгорело…

– Женка Седеги в подвал забилась, живьем изжарилась.

– Ну, эту бог неспроста наказал, сущей ведьмой была…

– Чужое добро впрок нейдет.

– Пожар к Чеканному двору подступил, тут его и умалили.

– Пустить бы петуха на все хоромы…

– Ну ты, цыц, не то в княжий поруб поволокут…

Ивашка с Глебом собрали торбы. Поддерживая Анну, пошли к Золотым воротам. Их створы были сейчас распахнуты, решетка поднята. Усатый пожилой страж ощупал подозрительными глазами:

– Куда идете?

– На пепелище подолье, – жалобным голосом сказал Глеб. – Может, кто из сродичей в ямах али камышах попрятался.

Страж крякнул:

– Одни головешки на том подоле…

Покосившись на перевязанное ухо Ивашки, спросил:

– Оружие-то сдали?

Глеб с Ивашкой укутали в ветошь, спрятали в торбе наконечники копий, стрелы и тетиву, но сейчас Глеб поспешно ответил:

– Еще вчерась!

Страж не стал обыскивать.

– Ну, проходить, искальцы, – сострадательно разрешил он и закричал, увидя въезжающие возы: – Тришка! Примай мыта![23]

Им долго глядели вслед купола собора, самодовольно румянились на закате, величаво возвышались, чуждо провожая беглецов холодными глазами.

И Сурожское море тоже взирало равнодушно. Казалось, его припорошило коричневатой пылью, только местами пролегали темно-синие, слегка тронутые закатом, короткие дороги.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату