Семагин, высоко взлетевший по служебной лестнице, успел заработать достаточно много. Поэтому следовало торопиться, чтобы Мельник не успел ничего предпринять, ибо любая деталь, просочившаяся наружу, могла стать ослепительным лучом света, допускать который в темное царство своей конфиденциальности полковник не хотел. Программа 'Ландскнехт' с треском провалилась. Экспериментальный образец вместо того, чтобы демонстрировать свою высокую эффективность и радовать начальство, наоборот, стал компрометировать саму идею создания идеального работника правоохранительных органов. Ни о каком задержании Мельника и последующей психообработке речи уже не шло. 'Ландскнехт' должен был замолчать, поэтому оставалась только 'зачистка', производить которую могло лишь доверенное лицо. К счастью, такой человек был. Капитан Колыванов являлся штатным 'чистильщиком' и к его услугам прибегали, когда в работе возникало слишком много грязи, требующей срочной уборки. Следы могли быть любыми, начиная с потожирового отпечатка папиллярных линий руки, заканчивая живым свидетелем, – этот специалист мог справиться с любой задачей. Заслуга в ликвидации семьи Мельника также принадлежала ему. У Семагина Колыванов прочно сидел на крючке. Полковник знал о нескольких немотивированных убийствах, совершенных капитаном. Колыванов понемногу вырабатывался и становился психопатом, но пока еще не представлял реальной опасности, и его следовало использовать.
Колыванов принялся за дело, получив максимум информации по Мельнику, и для начала решил прокачать вариант с Викторией Луговой. Если у них была связь, то вполне справедливо допустить, что они и сейчас вместе. Судя по всему, Луговая навела фигуранта на крупную сумму, хранящуюся в сейфе и принадлежавшую ее мужу. Теперь они скрываются. Но так как 'ландскнехту' не с руки идти к своим родственникам (впрочем, родственников в Санкт-Петербурге у него нет) или знакомым, квартира, скорее всего, принадлежит Виктории Луговой. Колыванов решил порыться в бумагах и направился к Луговым, имея с собой набор отмычек и пистолет Стечкина с прибором бесшумной беспламенной стрельбы. Он знал, какую опасность может представлять экспериментальный образец для работников правоохранительных органов, но всецело полагался на свою интуицию, которая его никогда не подводила.
Квартира Луговых оказалась не опечатана. Колыванов постоял у двери, прислушиваясь, и уловил присутствие в жилье посторонних. Не звук, не запах, а скорее тончайшие вибрации, сообщавшие о наличии нескольких человек, вероятнее всего двоих. Колыванов слегка удивился. Он полагал, что квартиру все же опечатают, но РУОП, видимо, решил задержать своего сотрудника в кратчайшие сроки и приложил максимум усилий. Колыванов спустился вниз, сел в машину и включил радио.
Он думал. Играла легкая музыка с дебильным компьютерным ритмом, который уволакивал за собой мыслительный процесс. Куда еще мог пойти 'ландскнехт'? Покинуть город? Навряд ли. Машины на К'ПМ' проверялись, патрули уже оповещены, а вокзалы, аэропорт и морской порт контролировались операми. Мельника брали всерьез. Если бы он где-то проявился, Семагина проинформировали бы как руководителя программы 'Ландскнехт', а тот бы сразу известил его. Для этой цели в боковом кармане пиджака лежал мобильник. Телефон был изъят у коммерсанта, сидевшего в следственном изоляторе УФСК. Автомобиль 'Форд-гранада' также принадлежал ему, но Семагин договорился с коллегами, чтобы капитан на время работы мог ими воспользоваться. Колыванов знал о Семагине много больше, чем тот мог предполагать. Он любил собирать информацию. Накапливать компромат, а потом разом запускать его в ход. Колыванов занимался этим из спортивного интереса. Ему нравилось, что бумажные листочки разят не хуже свинца.
– Это была группа 'Депеш Мод', – просветил своих слушателей диск-жокей, – славная композиция. А сейчас мы отправляемся на волнах нашей радиостанции в мир трансмутации, – голос исчез, и из колонок полилась пульсирующая шизовая музыка.
'Надо посмотреть бумаги, – подумал Колыванов, – там наверняка что-то есть. Чем так пустышку тянуть, проще пойти и посмотреть. Наверняка зацепка найдется. Деловые люди документы просто так не выкидывают, прячут – да, но не выкидывают'.
Колыванов нехорошо улыбнулся. Мелодия вводила его в состояние под названием Большая Сумеречная Зона. Он выключил радио, вылез из машины и поднялся по лестнице на площадку. В квартире настойчиво ждали. Вероятнее всего, опера из РУОПа. Колыванов позвонил. Находящиеся в квартире затаились и стали осторожно скрипеть паркетом, приближаясь к дверям. Свои пистолеты при этом они наверняка держали двумя руками стволами вверх. Колыванов решил не прятаться от людей, держащих оружие как в кино, и встал напротив глазка.
– Федеральная служба контрразведки, – произнес он.
Замок щелкнул, и дверь отворилась. Оперов было двое. Они, как Колыванов и предполагал, держали 'макаров' наизготовку, обратив стволы к потолку.
– Капитан Колыванов, – представился он, переступая порог. – Мне надо посмотреть бумаги.
Он слегка разочаровался, но при этом немного повеселел. Оба мента были молодые. С такими ребятами работать было гораздо проще. Наверняка стажеры. Вряд ли это был РУОП и даже ГУВД – ни один не тянул даже на лейтенанта. Молодежь была поднята с 'земли' и поставлена в засаду для галочки. Тот, кто открыл дверь, внимательно изучил удостоверение Колыванова и спросил:
– У вас есть постановление на обыск и выемку?
– Зачем? – удивился Колыванов. – Я не собираюсь ничего изымать.
– Я должен позвонить, – сказал стажер, убирая 'ПМ'. Он был коротко стрижен и напоминал прилежного, хотя и слегка туповатого ученика средней школы для умственно отсталых подростков. Колыванов ухмыльнулся. Второй тоже засовывал 'макаров' за пояс, вероятно, считая себя крутым ментом. Оба они были готовыми пассажирами в мир трансмутации, экскурсию в который Колыванов собирался им предложить. Он вдруг решил, что оповещение кого бы то ни было не входит в его планы. Неторопливым, но четким движением он выдернул из-под пиджака 'АПС' и всадил пулю в затылок ученику средней школы для умственно отсталых подростков. Ученик упал на пол, опрокинув тумбочку с телефоном и забрызгав стену тем, что содержалось у него в голове. 'Можно ли было назвать это мозгами?' – подумал капитан и мечтательно улыбнулся. Ученик конвульсивно вздрогнул, поскреб ногтями паркет и превратился в труп. Не переставая улыбаться, Колыванов повернулся ко второму мальчику с 'земли'. Тот очень не хотел отправляться в мир трансмутации, на лице его был написан страх, он тащил из-за пояса 'ПМ' и источал запах аммиака. Из переполнившегося правого ботинка на пол текло. Колыванов не раз наблюдал подобную реакцию у людей, подвергавшихся 'зачистке'. Убивать стажеров, по сути, не было нужды, но если уж было решено, что звонок не нужен, то зачем лишаться такого удовольствия? Стажер целился в него и давил на спусковой крючок, но пистолет, даже такой дрянной, как 'макаров', полагалось перед стрельбой снять с предохранителя, о чем он напрочь забыл. Колыванов спокойно поднял 'стечкин' до уровня глаз, держа пистолет двумя руками, потому что ствол с глушителем сильно перевешивал. Мальчика затрясло. Он наконец сообразил, что надо сдвинуть предохранитель, и опустил флажок большим пальцем левой руки, так как правую намертво сковало судорогой. Теперь оружие было готово к бою. Колыванов отметил это и плавно спустил курок. Звук был негромкий. Прибор бесшумной беспламенной стрельбы 'АПС' был вдвое короче аналогичного приспособления для 'ПМ', но свою задачу выполнял превосходно. Стажер растянулся вдоль коридора. В центре лба у него образовалось аккуратное круглое отверстие, из которого потекла тонкая струйка крови. Колыванов запер вторую дверь и подобрал свои гильзы. Он привык делать все чисто, и даже сейчас, глядя из Большой Сумеречной Зоны в мир трансмутации, по привычке не оставлял за собой следов.
Он прошелся по квартире, внимательно изучая содержимое шкафов, ящиков и полок, не пропуская ничего. В кабинете Лугового он обнаружил массу интересного, включая ту область, которую прорабатывал. Информация требовала тщательного изучения. Колыванов спустился в машину. Уже смеркалось. По радио звучали психоделические мелодии, как раз под настроение. Чистильщик выгрузил на сиденье ворох бумаг и довольно ухмыльнулся. Прекрасная работа. Он достал из портмоне кусок фильтрованной бумаги, пропитанной ЛСД, и положил в рот. Завтрашний день обещал массу
