- Ты что ль, плешивый холуй, царь называешься?
Император и придворные завертели головами, желая понять, чья плешивость ввела быдло в столь нелепое заблуждение. Но быдло продолжало:
- Перво-наперво, я тебя, царь, обосру: совсем за нечистотами не смотришь!
Вслед за тем произошло непостижимое: в один миг царя Гордея с головы до ног покрыла какая-то коричневая жижа, издающая неприятный запах. Приближенные остолбенели, а затем кинулись обтирать императора.
- То-то мне ночью снилось, будто я уборную языком вылизываю,- признался государь.
Военный министр Голованов выпучил глаза и с саблей наголо ринулся на быдло:
- За оскорбление высочайшей особы!..
Генерал пролетел сквозь быдло и покатился по полу весь перепачканный. Видя чудесные свойства быдла, никто уже не осмеливался ему перечить. Быдло развалилось кучей перед троном и в наступившей тишине произнесло:
- Эти... давно не мылись... с Вальдемаром которые... во дворе, а я желаю получить Настасью и полцарства!
Царевна Настасья ахнула, закрыла лицо и побежала рыдать к себе в спальню. Все бросились к окнам, и действительно: в окружении стражников и народа во дворе понуро стояла ватага Вальдемара. Во всеобщем замешательстве шут Ерошка нашелся:
- Дядюшка быдло, пока царь чухаться будет, давай я тебе дворец покажу!
Быдло согласилось и пошло с Ерошкой смотреть дворец. Сначала оно сходило на кухню и перепробовало все блюда. Быдлу понравилось:
- Вкусно, но пирог с черникой тоже вкусно.
Потом быдло захотело узнать, как обстоит с отхожим делом. Ерошка сводил быдло в царскую спальню и показал ночной горшок.
- Это у каждого так? - спросило быдло.
- Да, у вельмож, а у слуг общий, а еще сральня во дворе, - отвечал шут.
- Годится,- одобрило быдло.
Потом быдло стало осматривать разные разности. Оно обошло все палаты, вернулось в царскую спальню, легло на царскую постель и сказало Ерошке:
- Отдохнуть хочу, а ты рассказывай.
- О чем?
- А как вы тут живете. Да, кстати, та вот голубица невинная, что от меня в слезах убежала,- не Настасья ли?..
- Настасья,- отвечал шут,- да голубица ли... Болтают, будто...
- А ты не болтай,- оборвало его быдло,- ты мне про вашу жизнь рассказывай, про Саврасию, про столицу, а я послушаю.
Шут, поглядывая на быдло, начал рассказывать о том, о сем и вдруг встал перед быдлом на колени и взмолился:
- Дядюшка быдло!
- Да что вы все моду взяли на колени бухаться! - с досадой сказало быдло. - Сядь по-человечески.
Но Ерошка горячо продолжал, не вставая с колен:
- Дядюшка быдло! Одна надежда на тебя! Ведь у нас же черт-те что делается! И раньше-то худо было, а как Гордей захватил царство, так совсем срамно стало! Сколько было приличных людей - всех замучили, богатырей в Турцию на смерть послали, войско угробили. Теперь случись война - и воевать-то некому будет! А при дворе что творится,- ведь волосы дыбом! Чем подлей человек, тем почету больше. Министры в деле ничего не смыслят, вся служба - Гордею в рот смотреть. А разврат какой! Ведь он что делает? Ты посмотри, посмотри!
Ерошка стащил с себя дурацкий колпак и показал быдлу: у него во весь лоб была пластинка брони, прикрепленная к голове ремешком.
- Что это? - спросило быдло.
- Это царь завел моду, когда гневается, щелчки всем ставить. Он руку на том набил и на палец железный наперсток надевает. Двое померли даже. Поэтому у нас при дворе одни твердолобые и остались. А я, видишь, дурак, мне закон не писан, и я перед царем шапку не снимаю. Он пару раз отшиб палец о мою броню и больше не щелкает.
- Еще обосру,- решило быдло. - Неделю обсирать буду!
- Кабы не Павсаний да еще Калдин, то уж совсем худо стало бы. Он-то, видишь, Калдина побаивается, так порой слушает, рассказывал Ерошка.
- Павсаний называется - это кто? - спросило быдло.
- Это епископ наш, праведник, живет в монастыре за городом. Его народ чтит и царица Акулина, так Гордею вроде как тоже прислушиваться приходится.
- А Калдин называется - это кто? - спросило быдло.
- А это посол вестландский. Человек ученый и бывалый, да на руку нечист: у царя жалованье получает, а потом доносы пишет.
- Жалованье-то за что?
- А за то, чтоб писал про нас за границу, как скажут, чтобы иноземные короли про наше воровство и разруху не знали.
- Ну и что - пишет?
- Когда пишет, а когда и сподличать пытается. Мы его-то письма перехватываем да читаем,- пояснил Ерошка.
- А откуда ты заморские языки знаешь? - заинтересовалось быдло. - Ведь он, поди, по-иноземному пишет?
- Я слугой при Афоньке за границу ездил, там и выучил,объяснил шут. - Набрался там ума-разума, вот теперь дураком и прикидываюсь. Дядюшка быдло! Ты про Настасью сам решай,конечно, Вальдемара ты поймал, но уж как тебе совесть подскажет. А воровство наше непременно выведи! Останься у нас! Ведь если все так и дальше катиться будет,- гибель, конец стране!
В это время императрица Акулина вызвала епископа Павсания и умоляла его:
- Владыка, одна надежда на вас! Ведь это что же будет, где ж это видано,- царевну за быдло выдавать! Конечно, я не вполне довольна поведением Настасьи, но она мне все-таки родная кровь. И что же про нас заморские-то короли скажут? Ведь срам, срам! Пойдите к нему, вы святой человек, оно вас послушает!
Епископ Павсаний пошел к быдлу со словом увещевания. Быдло увидело, как отворилась дверь и в покои ступил человек в странных черных одеждах. У него было доброе лицо и глаза неземной кротости и ласки.
- Мир вам, чада! - сказал человек в черных одеждах, странно шевеля правой рукой.
- Кто это? - спросило пораженное быдло.
- Это епископ Павсаний,- шепотом объяснил Ерошка.
Епископ начал говорить. Быдло слушало, разинув рот: оно и не знало, что человеческая речь может литься в таком благозвучии и покое, и никогда не слышало таких удивительных оборотов. Быдло с изумлением чувствовало, что этот странный человек ему чем-то близок и дорог и оно не смогло бы его обгадить, даже если бы захотело. А епископ все говорил и глаза его все светились.
- Ладно,- сказало быдло, когда епископ замолчал, - от Настасьи я отказываюсь: не быдлу на таких красавицах жениться! Пол-царства мне тоже не надо. Но жить буду во дворце, есть буду за одним столом с царем, и чтобы в остальном было наравне. После царя главный - как называется?
- Первый министр,- сказал Ерошка.
- Не, это не то,- сказало быдло. - Министр - он сегодня первый, а завтра последний. Другое должно быть.
- Есть такое в заморских странах,- нашелся шут Ерошка,называется: канцлер.
- Канcер? Нет, непонятно будет,- отклонило быдло.
- При отце покойного царя Симеона Иоанне,- подумав сказал епископ,- было такое. Когда Иоанн уезжал из столицы, то оставлял своего дядю князем-правителем.
- Ну вот и я буду князь-правителем,-
