вторых, я не ужинаю в доме Генриетты; и, в-третьих, я очень хочу тебя видеть. Если тебе скучно без меня, я брошусь к тебе сию минуту. - Спасибо, Сим, - с облегчением вздохнула Барбара, - именно это я и хотела от тебя узнать и услышать. Нет, сегодня отдыхай, а завтра - завтра мы что-нибудь придумаем, мой милый детектив. Спокойной ночи! Короткие гудки никак не увязывались со словом 'милый', Сименс с удивлением уставился на трубку. Он дал отбой и набрал номер портье: - У вас есть где воспроизвести видеокассету? - Простите, сэр, нет: как нарочно, что-то случилось с видеомагнитофоном в холле, он не работает, а другого у нас нет. Завтра будет ремонтное обслуживание, и мы будем к вашим услугам, сэр. - Спасибо, - Сименс зло бросил трубку. 'Что бы еще придумать?' - Он повертел кассету, махнул рукой, умылся и забрался в постель. Стал было засыпать, но вспомнил: - 'Господи, а чек! Я не изучил его'. Чек как чек, на двенадцать долларов, выданный в магазине 'Нежная струна', и дата, больше из него ничего не выудишь. 'Стой, стой, да ведь чек- то получен за два дня до смерти Хенка. Это уже интересно. Ладно! Надо спать'. Утром Сименс подскочил, как пружина, обуреваемый идеей, возникшей то ли еще во сне, то ли уже наяву. Он схватил телефон, набрал номер Барбары. - Слушаю, - послышалось в трубке. - Барбара, доброе утро, я тебя видел во сне, не бойся, одетую, говорят, если видишь обнаженную, то обязательно будет неприятность. Но у тебя была обмотана полотенцем голова, так что не жди неприятностей. Как кто это? Это я, Сим. Ах вот что, да, действительно, я и не думал, что тебя может еще кто-нибудь увидеть во сне; извини, я, как и все мужчины, самонадеянный. Но эти не столь важно, все равно, неприятностей у тебя сегодня не будет. Я ужасно соскучился, хочу тебя видеть, позволь заехать за тобой и отвезти тебя на работу... Я буду целый день торчать у дверей твоего офиса, Барбара... - Ладно, хитрец, говори, что тебе надо, не морочь голову взрослой женщине, хотя это и приятно, особенно утром. Я же тебе сказала, вечером встретимся, ведь ты будешь искать возможность посмотреть кассету. Не сделай глупость, не сунь ее в любой магнитофон, может, и в ней есть какая-нибудь хитрость и все просто-напросто сотрется. Помни, Сим, всегда помни, Хенк был очень умный, осторожный, он все продумывал, исключительно все, включая наш дуэт - Генриетта и я. Я вчера хотела сказать тебе об этом, но ваши рожи с Генриеттой меня вывели из себя. - Барбара, что ты говоришь, - начал оправдываться Сименс, - да я... - Ладно, Сим, в общем, вечером надо попасть в кабинет Хенка. Что еще? - Барбара, у Хенка был врач? - Это спроси у Генриетты, это по ее линии. - Барбара, я думаю, что она не знает. Она несколько раз говорила мне, что Хенк прятал от нее свои слабости и недостатки и делал он это просто классически. - Дура, - категорично отрезала Барбара. Этого Сименс не ожидал и благоразумно промолчал. - Был, это доктор Блюм, немец, но от него ты ничего не добьешься. Если бы не нужда в еде, то он бы, наверное, не открывал рта всю жизнь. У него вид потенциального убийцы. Иногда мне кажется, что он один из тех, кого ищет Европа за 'врачебные' деяния в концлагерях. Все, будь здоров, я опаздываю. - Счастливо, - благодарно пожелал ей Сименс.
Разыскать доктора Блюма не составляло труда. Он принимал дома. Дородная медсестра долго не могла понять, что Сименсу надо, так как на вопрос о болезни Сименс заявил, что никакой болезни у него нет, но в то же время ему просто необходима консультация доктора. Врать Сименс не мог, доктор это обнаружил бы сразу, а начало разговора, настоянное на разоблаченной лжи, с таким человеком, как Блюм, обрекло бы весь замысел на провал. В конце концов Сименсу пришлось предъявить карточку, медсестра задохнулась от неожиданности и ярости, но тут же исчезла за дверью кабинета. Через минуту его пригласили в кабинет. Доктор Блюм действительно напоминал не врача, а громилу, облаченного в белый халат. - И что же вам угодно, мистер Сименс? - Блюм и не думал поздороваться. Сименс решил ответить тем же. - Мистер Блюм, всего один вопрос, который очень интересует нашу контору, Сименс огляделся - ни одного стула, лишь Блюм сидел, нависнув крупным телом над столом. - И что же это за вопрос? - язвительно переспросил Блюм. - Чем болел Хенк-старший? Реакция доктора была странной: послышался вздох облегчения. - Итак, вас интересует болезнь Хенка... Что ж, я могу сказать вам о его болезни. Люди, подобные ему, думают, что, пытаясь остаться в водовороте событий, они живут и продолжают свою жизнь, притом еще и кичатся своим мужеством цепляться за жизнь. Ничего подобного - надо иметь мужество оценить свои силы и сделать это вовремя. Хенк загнал себя. Он ничем не болел, он был здоров, но он был в вечном напряжении, и это многого ему стоило. Настоящую болезнь он привез из Бразилии, откуда его вывезли срочным порядком. Это была совершенно необычная астма. Аллерген ее был запах каучуковых плантаций, вернее, каучукового дерева - и никакого другого. Диагноз он привез оттуда, из Южной Америки, рецепт тоже. Но здесь он был в полной безопасности. Откуда здесь быть этому самому каучуковому дереву? Но на всякий случай я ему запретил, вернее, не рекомендовал, как я могу запретить, посещение заводов, связанных с производством резины. Других изъянов у него не было. - Спасибо, доктор Блюм. Еще один вопрос: кто кроме вас знал об этом? - Сказать, что никто, не могу. Знала Хельга, моя медсестра, но это все равно, что знал только я. А кто еще мог быть в курсе болезни Хенка... Рецепт он мне отдал лично, так что этот канал я исключаю, больше никого он в это дело не посвящал. Я говорю, не знаю, лишь потому, что куда-то исчезла вся рецептурная книга у медсестры, а в ней был записан рецепт и мистера Хенка. По нему можно было определить его недуг. - Вы единственный в городе специалист по этому профилю? - Да, один... впрочем, доктор Петерсон - терапевт, и может оказать в этом помощь, но, как правило, подобных больных он направляет ко мне, а я в свою очередь некоторых больных направляю к нему. Такая кооперация среди нас, врачей, не должна вас удивлять, мистер Сименс. Простите, при всем уважении к вашей профессии, через пять минут у меня прием, не в наших правилах задерживать пациентов. Сименс понял, что его выпроваживают. - Благодарю вас, доктор Блюм, до свидания. - До свидания, мистер Сименс, вот вам карточка доктора Петерсона. Хельга проводила его, и Сименсу показалось, что дверь за ним захлопнулась слишком энергично. В телефонной будке Сименс набрал телефон доктора Петерсона. - Слушаю вас, клиника доктора Петерсона, - послышался бойкий женский голос. - Могу ли я поговорить с доктором Петерсоном? - По какому вопросу? - Я бы хотел получить консультацию по поводу астмы, понимаете. Южная Америка, там специфические плантации каучука, я приобрел там эту гадость и мне посоветовали обратиться к доктору Петерсону. - Вы там были вместе с мистером Вайдо? - А что? - Он обращался к нам, правда, несколько странным образом. Показал рецепт и попросил определить по нему болезнь. Доктор Петерсон выполнил просьбу и определил болезнь, но такой способ проверки компетенции врача вызвал у него вполне естественное негодование. Доктор Петерсон выдержанный человек и выразил свое отношение к этому по-своему, как истинно воспитанный человек, он посоветовал мистеру Вайдо обратиться к доктору Блюму. Вы очень хорошо сделали, что обратились к нам. Ваш банковский счет, имя, фамилия? Я готова оформить консультацию. Простите, я много говорю, отнимаю у вас время, простите меня. Подобная болезнь - такая редкость, вот я и разговорилась. Итак? - Спасибо, не беспокойтесь, вы ничего не сказали лишнего, наоборот, вы меня даже успокоили. Мы, больные люди, всегда успокаиваемся, когда узнаем, что твоей болезнью больны и другие, значит, вроде бы и ничего страшного в твоем положении нет. Живут же люди с твоими болячками. Спасибо, я сам зайду к доктору Петерсону, кстати, смогу поблагодарить и вас. Всего хорошего, вы ничего не сказали предосудительного. Сименс повесил трубку, записал в книжку имя Вайдо и поставил большой знак вопроса. Несколько секунд он стоял в задумчивости. 'Генриетта должна знать этого Вайдо; она ближе к семье, чем Барбара, а этот Вайдо мог пронюхать о болезни Хенка только в семье, больше нигде. Да, надо звонить Генриетте', - решил он.
- О, Сим, здравствуйте, - обрадованно воскликнула Генриетта, - я только сейчас о вас думала. Эта Барбара буквально выбросила вас из машины вчера. Сумасшедшая, что на нее нашло, не понимаю! Сим, вы сегодня вечером не согласились бы со мной поужинать? Сименс растерялся. - Генриетта, вполне возможно... я хотел сказать, с удовольствием, вот только не знаю, как нога, я подвернул ее вчера в гостинице и сейчас лежу, стараюсь привести ее в порядок к вечеру, нельзя же вам идти в ресторан с хромым Симом... - Сименс плел все подряд, лихорадочно думая, как выкрутиться из этого положения. - Сим, я звонила в ваш номер три минуты назад, телефон не ответил. - Я был, наверное, в ванной, делал компресс. - Сим, не лгите, ваш ключ был у портье, - беззлобно разоблачила его Генриетта. - А вы ничего больше не заметили в баре Хенка, Сим?. - Сдаюсь, - признался Сим, - простите, Генриетта, отказаться не было сил, я занят по горло все тем же делом. А в баре я больше ничего примечательного не заметил, Генриетта! Я что-нибудь упустил? - Нет, нет! Чем могу помочь? А о баре я просто так спросила... - Кто такой Вайдо? - Тренер и партнер Хука-младшего по теннису, они учились вместе. Все, освободитесь, звоните, буду рада. Да, они. Хук и Вайдо, друзья... их фотография на двери комнаты Хука в теннисном клубе виллы, да вы наверняка видели эту фотографию, ведь вы раздевались рядом с комнатой Хука. Его судьба, этого Вайдо, трагична: он погиб на охоте, его убили, перепутав с каким-то крупным зверем, не помню с каким, а того, кто перепутал, так и не нашли. Газеты об этом писали. Чего только не бывает в нашей жизни.. И вот что, если будете заняты, передайте привет своей Барбаре. Гудки.
'Черт, так я и не узнала,
