- Какая? - насторожился Королец. - Пивка хочешь?
- И сто граммов дашь?
- Дам. Зайдем ко мне?
- Зайдем. А Зина твоя не выгонит?
- Она в командировке...
Вошли. Устроились на кухне. Королец вытащил из холодильника две бутылки пива и поллитровку 'Столичной', поставил огурцы, помидоры, открыл банку сайры, нарезал хлеба.
- Закусон годится? - спросил он, наливая Усову водку в высокий фужер.
- Годится. А себе?
- Нельзя. Я в гараж пойду за машиной. Ты пей, - нетерпеливо сказал Королец. - Так что за комедия у тебя была?
- Жень, ты паспорт-то у меня зачем брал? - спросил Усов, кусая малозубыми деснами огурец.
- Надо было одно дело провернуть, а мне под своей фамилией нельзя. Я ведь с золотом работаю. На нас как смотрят? В бинокль - раз с золотом, значит жулик. - Ты пей, не стесняйся, - он снова налил Усову по самый венчик. - Возьми пивка, холодненькое, в самый раз после трудового дня.
Одним движением кинув водку в горло, запив пивом и утерев ладонью рот, Усов принялся рассказывать Корольцу о визите Агрбы.
- Да, неприятно, - стараясь быть спокойным, дослушав, сказал Королец, быстро высчитав, что мент, приходивший к Усову на базу, из уголовки. Ладно, пустяки. Обойдется. Я завтра в отпуск рву, - он встал, вытащил из шкафа четыре бутылки водки - по две в каждой руке, - поставил на стол. Это тебе, Володя. Меня-то месяц не будет. Где достанешь? Возьми, не то засохнешь, пока вернусь.
- Да ты что, благодетель?! - хмельно засмеялся Усов, рыгнул, налил в стакан пива и жадно припал, дергая небритым кадыком. - Вот это подарок!.. Отслужу, Женя!..
- Ты только вот что, Володя: если этот мент опять объявится, начнет вопросами щекотать, скажи, что в прошлый раз ты перепутал, паспорт, мол, дома, давал его не мне, а кому - не помнишь, был выпивши. Усек? Мне нельзя фигурировать, рекламу портить нельзя. Человек я в городе известный. Усек?
- Еще бы... Можно водочки?
- Конечно, ты же гость! - Королец наполнил фужер.
- А ты, небось, в Сочи с Зиной?
- Нет, один. Зину начальство не отпускает. Поэтому махну не в Сочи, а в Калмыкию, там у меня дружок в глубинке, вместе когда-то срочную служили. Он в совхозе зоотехником, с барашками возится. Шашлычки поем, на охоту в степь съездим разик-другой. Ты никогда в Калмыкии не был? Люблю их степи!.. Ты пиво-то возьми с собой, утром поправишься. Пошли? Я спешу...
Проводив Усова до двери, Королец быстро вернулся и бросился к телефону, но нужный абонент не отвечал. Никто не отозвался и по другому номеру. Затем спустился в подвал, где у него была маленькая мастерская, вытер влажной тряпкой оргстекло, покрывавшее стол-верстак, щечки тисков ручных и стационарных, осмотрел внимательно все ящички, коробочки, инструмент. Закончив уборку, присел покурить. 'Всем буду гнать одну липу, даже матери и Зине: улетаю в Калмыкию к другу, в отпуск. Почему так срочно? Зина поймет, а мать вообще не вникает... Хорошо, что еще неделю назад, словно чуял, договорился завмастерской об отпуске, - размышлял Королец. - Сейчас - в кассы за билетом. И не самолетом, а поездом. Надежней запутать. Чем дольше в дороге, тем лучше. Хорошо бы балет на утренний... Дам кассирше сотню. И не СВ, а простым купейным, до Москвы, из Москвы, рабоче-крестьянским плацкартным, где погуще народу, до Иркутска. Оттуда каким-нибудь пятьсот веселым еще двое-трое суток до пристани, а там - на катерок, а спокойней - на баржу со щебенкой, потом узкоколейкой на платформе и, наконец, пешком в тайгу, где Костя с артелью... Надо рюкзак, натолкать его консервами, гречкой, макаронами, перловкой... Котелок не забыть бы... Дело к осени, скоро дожди, дороги развезет. А там, глядишь, снежком сперва посыплет, заметет, а позже и завалит... Пусть ищут, пусть попробуют туда достать... В заимке перезимую... К весне видно будет... Главное сейчас затеряться... Пусть в Калмыкии ищут... При нынешнем бардаке сто лет не найдут... В старателях с Костей повкалываю в глухомани на речках, понюхаю, как пахнет золотишко в натуре'...
Докурив, окинул взглядом мастерскую и вышел, тряпку, которой вытирал стол и тисочки, выбросил в мусорный бак... 'Вроде все чисто', - успокоил себя...
Едва Джума вошел к Скорику, и уселся напротив, тот сразу протянул ему лист бумаги - ходатайство адвоката:
- На, прочитай, порадуйся.
- Смотри, как он вычислил! - прочитав, Агрба вернул бумагу.
- Вычислил! - воскликнул Скорик. - Просто искал, как хороший опер. И нашел. Но доказать незаконность действий Устименко мы не можем. Он не пальцем деланный, знал, на что шел. Видал, как он изложил на бумаге, попробуй, откажи... Разваливает он мне дело!
- Не паникуй. Еще неизвестно, существует ли этот Агеев в природе, работает ли на радиотехническом имени Щорса, есть ли там вообще военпред, да еще Агеев? Может и есть, но не Агеев, тут по воде вилами писано.
- Что ты меня успокаиваешь! Все это я и без тебя посчитал... Ну а ты чем порадуешь?
- Был я на авиаремонтном у Ставицкого, на овощной базе был... - и Джума рассказал об алкаше Усове, о его соседе-ювелире 'Пробе', который, чтоб не засветиться, воспользовался паспортом Усова. - Хорошая кликуха 'Проба'! А?! Кольца из бериллия дело его золотых рук, тут все в масть. И лакировали для верняка поликаувилем. А вот кто и как его брал из лаборатории Кубраковой - вопросец...
Скорик опустил голову, сжал ладонями виски: какой-то камнепад - Усов, ювелир Королец, военпред.
- Накопали вы с Устименко, - горько усмехнулся Скорик. - Ты что, сговорился с ним против меня?
- А ты разве не знал? Ну хватит! Давай решать, чем займемся.
- Я поеду в НПО имени Щорса. Ты займись ювелиром. Учти, завтра суббота...
У двери Агрба оглянулся. Скорик понуро складывал какие-то бумажки в открытый кейс. 'Если он найдет Агеева и тот подтвердит показания Назаркевича - все, привет, чистое алиби, дело пойдет на доследование, все сначала', - ему жаль стало Скорика, да и себя: своих ног, сил, пота, здоровья, которые он угробил, чтоб посадить Назаркевича; жаль своих детей - мало им проку от него. Недавно старший, Славик, спросил за ужином: 'Ты что так быстро ешь, папа?' - 'Спешу, сынок. Убегать надо', - ответил Джума. - 'Опять?' - сын посмотрел на него, потом перевел взгляд на мать...
Успокоительные слова Джумы на Скорика не подействовали, настроение не улучшили, нутром чуял: Устименко, старая зараза, отыскал майора Агеева, и когда появился с ходатайством, уж знал, что тот - военпред на НПО имени Щорса, а придя с ходатайством, просто лапшу вешал, иначе ему нельзя. И потому, сидя в кабинете начальника отдела кадров НПО, Скорик уже не посыпал голову пеплом отгоревших эмоций, а почти спокойно выслушал:
- Майор Агеев Витольд Ильич? Да, у нас, он военпред.
- Мне нужно срочно с ним повидаться, - жестко сказал Скорик.
- Он вообще-то не нашего подчинения, но попробую...
И пока кадровик куда-то названивал по внутренней связи, разыскивая Агеева, объясняя тому, в чем дело, Скорик подумал: 'Прав был Щерба, когда сказал: 'пробоин Устименко наделал нам много. Удивляюсь, что до сих пор он не принес ходатайство об изменении меры пресечения'... Назаркевича, наверное, придется выпустить, взять подписку о невыезде... И все равно неясно с ним: поликаувиль, кольца, поляк... Но с этим- то все вот-вот как-то закончится... А убийство Кубраковой? Все сначала?..'
- Агеев ждет вас в комнате директора клуба. Там пусто сейчас, никто не будет мешать, - кадровик прервал размышления Скорика. - Идемте, провожу вас...
Здесь действительно было пусто, тихо. Познакомив их, кадровик ушел. Они сели друг против друга за квадратный столик, на котором стояли шахматные часы. Агеев оказался в гражданском - невысокий, худощавый, с неприметным, каким-то замученным лицом.
- Витольд Ильич, - начал Скорик, - мне нужно допросить вас как свидетеля.
- Это по какому же вопросу? - удивился майор.
- У вас были какие-нибудь неприятности с машиной?
- Ого! Вспомнили! Это же когда было!
