визжавшими девочками.
Изыскатель Номер Сорок Пионерам очень дорог,
пели ребята только что сочиненную ими песню.
Магдалина Харитоновна одиноко сидела на берегу, перебирала минералы и окаменелости и рассматривала свой аметист; он, конечно, был тоже очень красив, но гораздо меньше моего и не такой нежно-лиловой окраски. Я понимал, она и на меня сердилась, хотя я не чувствовал себя виноватым.
Нет, свой аметист я ей ни за что не уступлю!
Больше всех был доволен результатами нашего похода геолог. Обеими руками он ухватился за Номера Первого и повторял густым басом:
- Вы не можете себе представить, как я вам благодарен! Мы привезем буровые станки, начнем изыскания по всей площади. Я уверен, запасов камня окажется столько, что для его добычи сюда проведут железную дорогу...
- Вот видите, видите!-ликовал Номер Первый.
Прощаясь с нами, геолог не поленился пожать руку по очереди всем ребятам; надменный мальчик только чуть слышно процедил: 'Пока' - и зашагал прочь, самодовольно подняв голову, как верблюд.
- Да, предупреждаю,- прогудел басом геолог,- тут где-то наш топограф работает, снимает план местности. Так вы, пожалуйста, документов у нее не спрашивайте. Знаете, девушки в своих сумках чего только не таскают, а документов никаких...
Мы продолжали путь другой дорогой, вдоль самого берега реки, и вскоре впереди совершенно неожиданно увидели нечто серое, круглое, ни на что не похожее. По мере нашего приближения все яснее вырисовывались очертания неизвестного предмета, и я все больше и больше удивлялся.
Странный предмет оказался зонтиком невиданных размеров, вроде гигантского гриба; под таким грибом сумело бы спрятаться не менее десятка ребят. Он держался на длинной палке, воткнутой в землю. Но самое интересное находилось под зонтиком. Там стоял на трех ногах складной столик, покрытый
80
белой бумагой, а на столике высилась маленькая пушечка. Я подошел ближе: нет, это была не пушечка, а подзорная труба на круглой колонке и на подставке в виде линейки.
Над столиком склонилась высокая, дочерна загорелая беловолосая девушка в голубой майке, в широченных синих шароварах, с туго набитой кожаной сумкой через плечо. Половину ее лица закрывали громадные темно-зеленые очки в толстой, молочного цвета оправе.
Вдруг девушка приставила глаз к подзорной трубе, потом резко выпрямилась, засунула два пальца в рот и свистнула, как Соловей-разбойник. Ой, у меня даже в ушах заломило! А мальчишки от зависти глаза повытаращили.
Мы остановились и с удивлением уставились на девушку, но та, не обращая на нас никакого внимания, вновь низко нагнулась над столиком и стала быстро-быстро рисовать. Темные очки, шаровары, грандиозная сумка, темно-ореховый загар,
81
светлые волосы напомнили мне портрет марсианки из одного фантастического романа.
- Это та самая девушка-топограф,- шепнул мне Номер Первый.
- Можно мне посмотреть в вашу трубу? - не утерпела Соня.
- Подходите, только осторожнее! - строго ответила 'марсианка' и повернула трубу в сторону реки.
У самого берега мы заметили двух людей с длинными узкими рейками в руках. На рейках можно было различить черные и красные полоски и ряд цифр. Мы все выстроились в очередь, чтобы хоть на секунду взглянуть в стеклышко.
- Ой как близко! Прямо рукой дотронуться! А дяденька с рейкой вверх ногами! - кричали близнецы.
- Небо внизу, а трава вверху,- удивлялась Галя. Кое-кто уже успел насмотреться в трубу и вновь подошел к столику1.
- Чертить на плане нужно аккуратно, карандаш острить, как иголку,- с апломбом объясняла 'марсианка'.
Она расстегнула сумку, видимо собираясь достать перочинный ножик. Вдруг Номер Первый так вскрикнул, точно прищемил палец. 'Марсианка' вздрогнула. Труба была забыта. Все сбежались к столу.
Номер Первый самым бесцеремонным образом быстро засунул руку в ее сумку и вытащил...
Да, это был он, тот самый кинжал! Но в каком ужасном виде: весь потемневший, заржавленный, серебряная резьба на рукоятке едва проступала, рубин выпал, а вместо драгоценного камня зияло углубление, набитое грязью.
- Не трогайте чужие вещи! - обидчиво крикнула покрасневшая 'марсианка', выдернула кинжал из рук Номера Первого и бросила его на столик.
- Э-э-э... Умоляю вас, простите меня! - заикался Номер Первый.Э-э-э... Где вы достали? - Его толстый указательный палец судорожно тыкался в необычайный предмет.
- Нашла дня три назад,- отвечала 'марсианка'.- Я как раз проводила съемку в вашем парке. Рабочий стал забивать
1 Этот столик называется мензула, а труба - кипрегель. С помощью этих приборов одновременно производится и съемка местности, и вычерчивание плана тут же, в полевых условиях. В трубах инструментов, употребляемых при топографических съемках, изображение получается перевернутое, поэтому Галя и увидела небо внизу, а траву вверху.
82
колышек - колышек не полез. Почему? Я копнула раза два лопатой, и вдруг стукнуло. Я смотрю - кинжал. Целый вечер я его нашатырем да шкуркой чистила, на оселке точила... Ну, я побегу показывать, куда рейки ставить. А вы, ребята, чур, ничего на столике не трогать! - И она умчалась к своим помощникам.
- Э-э-э... - Номер Первый едва мог говорить. Он находился в неописуемом волнении.- Я... я... я не знаю, тот ли это кинжал или другой?
- Тот самый, тот самый! - страстно уверяла Люся.
- Трогать запрещено,- вздохнула Магдалина Харитоновна.
- Она сказала: 'Ребята, не трогайте', а взрослым, значит, можно,пояснила Галя.
- Правда, большим можно,- неуверенно закивал головой Номер Первый. Он попытался вытянуть свою слишком короткую шею, рассматривая узоры на рукоятке.- Даже если другой, все равно очень интересный старинный турецкий кинжал. А что, если известного оружейника Махмуда Али из города Дамаска? Это значит - вторая половина семнадцатого века.
- Вот сейчас мы узнаем, он или не он! - крикнул Витя Перец.- Володька, давай фотоаппарат.
- Какая прекрасная идея! - Номер Первый обнял Витю Перца.- Вот что значит смекалка!
- Володька, давай быстрее, она бежит обратно,- предупредил кто-то.
Номер Первый осторожно взял двумя пальцами кинжал за самый кончик лезвия, а Индюшонок наставил 'лейку' и щелкнул три раза. Другой рукой Номер Первый обнял Володю:
- Милый мой мальчик, пойдем ко мне ночевать. Мы с тобой будем до полуночи проявлять и печатать, а утром устремимся в музей.
Володя весь просиял. Он так привык слышать насмешки над собой. Эти ласковые слова даже удивили его.
- Вы... вы... вы не отдадите ваш кинжал Любецкому музею?- заикаясь, обратился Номер Первый к подбежавшей 'марсианке'.
- Вот еще!
- А я бы вам перочинный ножичек преподнес с двенадцатью лезвиями.
- Не желаю!
- Тогда продайте.
83
- Ни в коем случае!
- Ну, будьте сознательны! - застонал Номер Первый.- Пожертвуйте музею. Кинжалу двести лет, он дамасской стали.
- Ни-ни-ни! Мой папа обожает старинные вещи. Я ему по-ларю в день рождения... А теперь хватит, не мешайте. Мне надо успеть до вечера выполнить полторы нормы.- И 'марсианка' пронзительно свистнула.
Номер Первый тяжко вздохнул. Мы молча повернулись и зашагали обратно в Любец.
- Черт бы побрал этого топографического папу с его днем рождения! охал Номер Первый.
Глава десятая КРЕСТИКИ ПОМОГЛИ
Сегодня Номер Третий имела вид еще более строгий и недоступный, чем вчера. Важная, седая, она сидела за высоким столиком, поставленным посреди физкультурного зала, перелистывала объемистую тетрадь, в три пальца толщиной, и спокойным, строгим голосом вела рассказ.
