– Это правда, Ветка?
– Хотя это все и звучит наивно, но тем не менее, верно. Кто-то исследует вспять систему сходящихся осей, следуя от будущего результата к скрытой в прошлом причине. Мы с нашим противником стоим на противоположных концах цепи, возбуждая серию событий, которые грозят вселенной большим пожаром. Прибегая к сравнению Касдея, можно сказать, что недавняя ловушка была попыткой уничтожить подкову.
– В таком случае, что же будет дальше? – спросил Вилдхейт.
– Думаю, что следующая очередь за конем, – хмуро произнес Касдей. – Кажется мне, что я зря говорил Сарайя о правилах игры. Этот хитрый лис занялся своей собственной игрой, создав свои собственные правила. Мы должны убраться отсюда побыстрее, инспектор. Я хочу посоветоваться с командой, а потом мы кое-что предложим тебе.
– Мы обретем свободу?
– Не только. Вы получите нечто большее. Возьми оружие, инспектор, если это придаст тебе больше уверенности в себе. Я должен покинуть вас, предстоит много работы. Большой прыжок. После сирены вы должны лечь и крепко зажать зубами что-нибудь мягкое. Полет отсюда будет весьма неприятной штукой.
В то время как пять членов экипажа копались в пульте управления звездолетом, Вилдхейт и Ветка направились в ангар, где осталось их оружие. Снова его удивила необычная конструкция корабля. У Вилдхейта возникло впечатление, что все технические проблемы были здесь решены очень мудро и было это выполнено цивилизацией весьма чуждой человеческой. Было в этом корабле что-то чужое, хотя спроектирован и построен он был существами, похожими на человека. И постоянной была мысль о существовании в пространстве другой человеческой цивилизации, однако такую возможность отрицали все его чувства и знания. Он знал о существовании во вселенной совершенно чуждых человечеству культур. Однако, кроме Земли, не было других планет, которые родили бы человеческую расу.
Вилдхейт разыскал пояс с оружием и проверил запас патронов и ампул с газом. Не очень расчетливое применение оружия там, откуда он похитил ясновидящую Хаоса, немного опустошило его запасы. И пополнить их можно только на одной из стратегических баз, разбросанных по всей Галактике. Однако, он все же был достаточно вооружен, чтобы выдержать приличный бой, если будет необходимо. Они находились в ангаре, когда раздался вой сирены. Они кинулись на палубу. Ветка прикусила ткань своего рукава, а Вилдхейт засунул в рот перевязочный пакет. Начинался прыжок. Появилась вибрация, которая уже была им знакома. Затем она перешла в сотрясения, которые причиняли одновременно боль и страдания, и приятные ощущения, и все это на гребни выносливости человеческого организма. Над плечом Вилдхейта бесшумно затрепетал симбиот, впиваясь своими когтями прямо в сердце субинспектора.
Пока тело Вилдхейта подвергалось тяжелым испытаниям, его разум отчаянно анализировал характер явлений. При знакомых ему прыжках в подпространство корабль избегал ограничений скорости света, применяя туннельный эффект, который приводил звездолет через запретную зону скорости света в тахионное пространство. В этом состоянии ничто не движется со скоростью меньшей, чем скорость света. И все законы физики изменяются. Если в момент прыжка не происходили изменения скорости, то есть, в момент входа и выхода корабля из тахионного пространства, тогда отсутствовал временной эффект.
Этот прыжок терзал тела Вилдхейта и Ветки, и имел он совершенно другой эффект. Субинспектор пришел к выводу, что таким образом они являются испытателями пробы адаптации разумом во времени прироста уменьшающегося времени. Корабль каким-то образом не перескочил через границу скорости света, а протыкался через нее, как через сеть, пробиваясь через случайные дыры. Сила этого явления не была постоянной, она изменялась, накатываясь волнами.
Вилдхейт взглянул на Ветку. Он очень беспокоился о девушке, не будет ли это тяжелое испытание пределом ее выносливости? Он заметил в лице Ветки что-то, что тотчас же развеяло его тревоги. И это основательно потрясло его. Он увидел спокойствие, то же самое, что и на корабле рхакья, в каюте с теми двумя девушками, мертвыми лежащими у ее ног. Лицо девушки также излучало сейчас какую-то жуткую внутреннюю силу, значительно превышавшую ее собственную. Он вспомнил слова Пилона с Майо: «… отнесись к звездам внимательно, маленькая. Может быть, они тебе понравятся и ты оставишь некоторые из них…»
Просчитав приблизительное количество человеческих жертв, которые погибли с момента, когда было произнесено это предупреждение, субинспектор понял, что вселенная еще не готова к контакту с ясновидящими.
Внезапно толчок очередной фазы прыжка подбросил их в воздух с такой силой, что даже Ветка вскрикнула. Их тут же поглотила темнота, которая старалась как бы высосать из них жизнь. Вилдхейт начал бороться с этим, а потом сдался. Он ощущал, как его тело, лишенное жизненных сил, уже не может сопротивляться. Время потеряло для него всякий смысл. Когда после прошествии какого-то времени он приобрел сознание, то понял, что все связанные с прыжком ощущения прошли. Ветка производила впечатление человека невозмутимого, но с удивленной миной на лице. Вилдхейт встал и потрогал голову, проверяя ее целость. Коул, очень потрепанный и притихший, сидел на плече субинспектора.
– Ах! – изрек Вилдхейт, – когда те ребята говорили, что прыжок будет неприятный, то им нельзя отказать в проницательности.
– 'Те ребята', как ты говоришь, имеют узоры, читая которые можно проследить прошлое от начала зарегистрированной истории Земли. – Ветка скривилась. – Где мы сейчас? – спросила она через секунду.
– После такого прыжка мы могли бы оказаться в любой точке Галактики.
– Я имею ввиду положение относительно звезд. Я хочу спросить, в какой вселенной?
– Гм! Мне кажется, что у нас будут проблемы с идентификацией. Для меня термин «вселенная» охватывает все. Все планеты, все Галактики, все пространство, попросту _в_с_е_! Существует только одна вселенная, поскольку с самого определения вытекает, что она охватывает все!
– Это не так! – девушка сделала несогласный жест. – Перед Большим Взрывом существовала еще одна вселенная.
– Я могу в это поверить. Однако, не убеждай меня, что мы попали в нее.
– Все может быть.
– Откуда такое предположение?
– Субинспектор Джим, я могу читать узоры Хаоса. Разве ты уже забыл об этом? В этой области, в которую мы попали, энтропия уменьшается вместе со временем.
– Это невозможно!
– Почему? Направление энтропии является единственным символом расширения или сжатия вселений. Наша вселенная началась с Большого Взрыва, а та – кончилась с ним!
– У тебя есть преимущество. Я не могу и не имею возможностей проверить это.
– Идем в рубку. Быть может, звезды расскажут нам свою историю.
Вилдхейт, полный сомнений, пошел следом. Когда они вошли в рубку, субинспектор был поражен открывшимся зрелищем. Свет, который он ошибочно принял за освещение, был ничем иным, как светом звезд во всем невообразимом их блеске.
У него закружилась голова. И это внезапное головокружение вернуло ему сознание реальности массы звезд. Так прекрасно и точно расположенных в пространстве. Глаза охватывали мириады густо рассеянных звезд, создающих огненный барьер, который рассеивал черноту космоса. Хотя субинспектор знал, что каждая звезда отстоит от другой на много световых лет, трудно было поверить, что им не грозит столкновение. То, что было видно, составляло только часть огромной галактической системы. Эта Галактика была так плотно втиснута в пространство, что сгущение звезд было в миллионы раз сильнее, нежели когда-либо видимое Вилдхейтом в его вселенной.
Это было реальностью. Много миллионов Галактик – каждая со своими звездными системами, стекались в сокращающейся вселенной в одно место, чтобы потом послужить причиной Большого Взрыва. В этот момент материя всей вселенной в одно мгновение возвратилась к какому-то единству, которое будет началом их ВСЕЛЕННОЙ!
Касдей бесшумно возник за ними и отрегулировал напряжение поляризационных полей так, чтобы притушить свет звезд до уровня, который выносит человеческий глаз.
