Хорт был удивлен, однако, будучи настоящим профессионалом, не показал удивления. Вместо этого он с безразличным видом следил за Линкири. Тот подошел к стулу, сел и со вздохом облегчения откинулся на спинку.
— Добро пожаловать. Рад тебя видеть целым и невредимым, — сказал Хорт.
— Надеюсь, я не причинил вам особых хлопот, — ответил Линкири.
— Как прошла ночь на равнине?
Линкири окинул взглядом свои царапины и струпья:
— Больно. Но полезно.
Секундное молчание. Хорт продолжал жевать.
— Доктор Хорт, сейчас я владею собой. Я знаю, что моя мать жива. Я знаю, что я убил Зэд. Также мне известно, что я был не в себе, когда душил ее. Я понял и принял все это.
Хорт кивнул.
— Доктор, я могу поклясться, что с головой у меня сейчас все в порядке. Я начал смотреть на мир так же, как и большинство людей, ко мне вернулась дееспособность. За исключением одного «но».
— Какого же?
— Я Линкири Дэйнол, и когда станет известно, что я могу выносить вполне разумные и осознанные решения, на мои плечи лягут заботы о внушительном состоянии и гигантском бизнесе, обеспечивающем работу большей части населения Пампасов. Мне придется жить в неком доме, расположенном в этом городе. А в доме этом вместе со мной будет жить моя мать.
— Ага.
— Доктор, мой разум не вынесет и пятнадцати минут ее общества. Я не могу жить с ней.
— Она несколько изменилась, — возразил доктор Хорт. — Я даже начал немножко понимать ее.
— Я провел с ней всю свою жизнь, у меня было достаточно времени, чтобы понять и узнать ее. Она никогда не изменится, доктор Хорт. Однако в данном случае куда более важно то, что я никогда не изменюсь, живя рядом с ней.
Хорт глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла:
— Что с тобой случилось там, на равнине?
Линкири криво улыбнулся:
— Я умер и похоронил себя. Я не могу вернуться к прежней жизни. И если мне придется провести остаток жизни в этом заведении, корча из себя сумасшедшего, я с легкостью пойду на это. К матери я не вернусь. Если я сделаю это, мне придется как-то уживаться со всем тем, что я ненавидел все эти годы и ненавижу до сих пор. Мне придется жить с сознанием, что я убил единственного человека, которого когда- либо любил. Не самое приятное воспоминание. Мой разум не относится к тем вещам, за которые следует цепляться до последнего.
Доктор Хорт снова кивнул.
Послышался стук в дверь. Линк выпрямился.
— Кто там? — спросил Хорт.
— Это я. Миссис Дэйнол.
Линкири резко поднялся и отошел к дальней стене кабинета, подальше от двери.
— Я занят, миссис Дэйнол.
Даже толстая дверь не заглушала визгливой скрипучести ее голоса:
— Мне сказали, Линкири вернулся. Кроме того, я только что слышала, как вы там с ним говорили о чем- то.
— Оставьте нас, миссис Дэйнол, — сказал доктор Хорт. — Я дам вам знать, когда вы сможете повидаться с сыном.
— Я увижусь с ним немедленно. У меня есть приказная записка, в которой говорится, что я имею право с ним встречаться. Я получила ее сегодня днем, в суде. Я хочу повидаться с ним.
Хорт обернулся к Линкири:
— Предусмотрительная баба, а?
Линка била мелкая дрожь:
— Если она войдет, я убью ее.
— Хорошо, миссис Дэйнол. Одну секундочку.
— Нет! — выкрикнул Линкири, судорожно дергаясь и царапая стену, как будто пытаясь пролезть сквозь нее.
— Спокойно, Линк, — прошептал Хорт. — Я не подпущу ее к тебе.
Хорт открыл стенной шкаф — Линкири было кинулся внутрь, но Хорт остановил его:
— Нет, Линк, погоди.
Хорт снял с вешалки запасной костюм и чистую рубашку. Костюм, представлявший собой сшитые вместе брюки и пиджак, был немного великоват Линкири, но лишь самую малость. В принципе, сидел он нормально, и Линкири выглядел в нем приличным человеком.
