торопливая строчка на бумаге. Работает. Что же там такое он пишет? «А вдруг, я – его вдохновение? И он сейчас взялся, наконец, за давно брошенный сценарий, и переделывает под меня?»
Он напишет гениальный сценарий, и она дебютирует в этом фильме. Как прилетевшая комета из неизвестных глубин космоса к Земле ослепит, восхитит своим волшебным светом, игрой мерцающих пылинок своего шлейфа. Так становятся знаменитыми. Она – великая артистка, разъезжает по странам с визитами. Корреспонденты добиваются аудиенции, вспышки фотокамер на официальных встречах. И все это даст ей Виктор Семенович! Приятно защемило в паху от таких мыслей, распалив любопытство до зуда в пятках. «Интересно, аж жуть!» Неудобно как-то. А если очень сильно хочется? Анка вскочила решительно, отбросив одеяло и вышла в студию. Виктор Семенович мельком отвлекся от работы, чтобы посмотреть на нее.
– А что Вы пишете?
– Сценарий. Через две недели делаем сцену.
– Для меня? – сердце ёкнуло в предчувствии. Анка мельком глянула на последнюю строчку: «На животе кровь, размазана…» – Прочтите.
– Рано еще, – уклончиво ответил Виктор Семенович отвернув машинку текстом к стене. – Как закончу, тогда прочитаю. А то неинтересно будет. Выпьешь со мной?
– Да. – неожиданно для себя сказала Анка, вспомнив бокал с шампанским. Приковывающая взгляд магия пузырьков, согревающая сладкая жидкость. Согреться сейчас надо, Анка чувствовала как ее трясет. Это не от холода, а от пере возбуждения.
– Тогда принеси виски, вон из того бара. Ты любишь виски со льдом?
Анка не знает что такое виски со льдом, но она все равно выпьет, Виктор Семенович дурного не предложит.
– Хотя… Нет. Пожалуй я сам выберу для тебя напиток, подозреваю, виски, тебе не понравится. – Сказал он и порывисто пошел к стенному бару. Долго возился у отрытой дверцы, выбирая. Наконец воскликнул осененный идеей. – Хочешь сладкое?
«Он. Это он»
Восхищенный взгляд на ловкие, энергичные движения Виктора Семеновича. Да, да именно так двигался он, так же улыбался, смешно дотрагивался до переносицы двумя пальцами, смотрел с прищуром и иногда поводил плечом вперед, словно ему мешала складка одежды. Анка попробовала повторить движение плечом. «Дурочка. На придумывала, я же никогда его не видела.»
– Спасибо, – прошептала одними губами приняв дрожащей рукой бокал с вином.
Анка пьет тягучий рубиновый сироп, тяжелым драгоценным цветом просвечивающий настольную лампу, в немом обожании смотрит мудрейшему человеку на планете в глаза. Виктор Семенович рассказывает, очень интересную историю, мягким, ровным голосом. «Тореадор держит в руке пику, бык наступает, пика против рогов, и взгляд врагов, долгий глаза в глаза…» Анка не следит за сюжетом, потеряла нить рассуждений, слушает только, ласкающий, гипнотизирующий голос. И от этого острые импульсы удовольствия нежно берут за соски, наливают их теплым свинцом, быстрой волной бегут вниз живота согревая тело и увлекая за собой все мысли. С каждой волной хочется охнуть и расплыться медузой на кресле. Ничто ее не остановит, если он вдруг захочет чего-то большего. Глаза блеснули влагой, призывно, со всей силой очарования проснувшейся в Анке женщины.
– Пойдем, принцесса, я, таки, уложу тебя спать. А с завтрашнего дня, готовься познавать науку. Так уж и быть стану твоим учителем. – Он внимательно и как-то по особому взглянул, мягко взял ее за руку и повел в спальню, где стояла большая кровать.
Виктор Семенович, легким движением подхватил хрупкую девушку на руки. Причудливая тень на стене из сплетенных фигур от света торшера, игриво взмахнула крыльями Валькирии на мраморной скале. Захотелось вдруг обвить его шею руками, чтобы тень была чуть чуть похожа на промелькнувший образ. Схватить и не отпускать никуда, никогда, остаться с ним вечно! Но, Анка, не решилась. Она же сгорит со стыда, если Виктор Семенович оттолкнет ее порыв. Тогда оставаться здесь она не сможет. А куда идти? И как же ее мечта?
– Спокойной ночи, маленькая принцесса. – сказал и положил ее в постель, поцеловав в краешек губ. Анка ответила на поцелуй, чуть приоткрыв рот. Виктор Семенович укрывая ее одеялом, подмигнул заговорщески, «Завтра первый урок, держись девчонка» и вышел из спальни.
Горячими губами шепнула ему вслед: «Не исчезай, не пропадай. Останься со мной».
Во сне она училась летать. В легкой как воздух одежде, рука в руке с добрым волшебником. Он чутко поддерживал ее когда они шагнули с облака.
«Виктор Семенович, а я не упаду?»
«Нет, если будешь делать все правильно»
На другом облаке, пониже, стояла учительница, Екатерина Борисовна, и радостно махала Анке рукой.
Утром они завтракали напротив друг друга, и Виктор Семенович смотрел на нее, смеясь одними глазами. Вдруг сказал:
– Раздевайся!
– Зачем? – удивилась Анка вспыхнув. Она не ослышалась?
– Смущение, вот что тебе сильно мешает. Смущение, самый страшный враг актера. Ну может быть тебе удастся один, единственный эпизод в жизни, и то, лишь когда нужно сыграть неподдельно стыд. Но таких эпизодов если наберется один на сотню фильмов. Ты же не хочешь играть всю жизнь эпизодические роли?
– А может, не надо? – Анка сомневалась, что это хорошая идея.
– Если хочешь быть настоящей актрисой, ты сделаешь это! Представь себе ситуацию: съемки на пляже нудистов, все операторы, режиссеры и прочие подсобные рабочие одеты, а лишь ты – как очищенная луковица. Научись смотреть сквозь людей. Вообще, ты должна уметь возвышаться над людьми, они сами придумывают себе богов. А ты и есть эта богиня. Гм, можешь ей стать.
– Но… Я еще не готова. Вот так. Сразу…
– Очень жаль. – жестко сказал Виктор Семенович.
Он ушел на работу, а Анка осталась в квартире в полной растерянности и досадой на себя. Одно дело чувствовать, что за тобой подсматривают в окошко бани, а другое – сознательно раздеться перед мужчиной, пусть даже и лучшим на свете.
«Обиделся, что я такая непутевая. Рассердился и наверное выгонит меня сегодня. Ну, что в этом такого? Снять халат и пройтись по комнате, очень даже просто.»
Подошла к зеркалу, взглянула на себя. «Ведь есть на что посмотреть, красивая, не уродина какая!» Собрала рукой волосы в пучок присев в шутливом реверансе, показала себе в зеркале язык. Решительно зашторила все окна, чтобы ни единой щелочки, сняла халат, повесила его на подлокотник кресла.
– Вот так буду ходить целый день. Надо привыкнуть, я обязательно привыкну. А когда он вернется – встречу его. А что?
Тяжела доля артиста. Ходить в неглиже трудно, совсем не потому, что это неловко, просто непривычно неприкрытому ничем телу, неприятно и холодно. К возвращению Виктора Семеновича, окончательно продрогнув, не выдержала и оделась. Томилась, ожидая. «Вот сейчас он придет, а я скажу: Я готова.» А вдруг, он уже передумал ее учить? Придет злой и недовольным своей ученицей. Станет отчитывать ее за нерадивость. И скажет: «Знаешь что, девочка, собирайся-ка ты, домой» «Нет!» Но Виктор Семенович вернулся в добром расположении духа и у Анки отлегло от сердца.
– Примерь свое вечернее платье. Хочу сделать сюрприз своей принцессе, вот и посмотрим, насколько угодил.
Он развернул сверток, и черный кусок ткани жгуче бросился в глаза. Никогда у нее не было такой одежды! Куда такое одевать в деревне? В школу? «Да, Рыжий, до старости вспоминать будет.» Это платье царицы, а не деревенской девчонки.
– Я… я стесняюсь в нем!
– Актриса! – строго сказал Виктор Семенович. – Наберись мужества, это твоя работа – быть красивой. Ты же сама этого хотела – теперь неси свой крест. Привыкай к свету рампы, который выхватывает из темноты только тебя одну. И тысячи зрителей затаив дыхание, ждут, что ты скажешь. Ты должна одинаково чувствовать себя, как в тряпье уличной проститутки, так и в одежде королевы. А случайно оказавшись
