— И что? Какое отношение это имеет…
— Пока не знаю. Но это следует иметь в виду. Ты же видел, как активен был адвокат.
— Доводя твою мысль до логического предела, нам следует предположить, что безупречный послужной список доктора Ллойда и иных хирургов отделения на самом деле может быть и не столь безупречным? Если покопаться?
— Честно говоря, я так далеко в своих построениях пока не заходила.
— Я тоже… — Малдер замер, уставившись в пол, а потом нагнулся. — Скалли, подойди. Как ты думаешь, что это?
Затянутый плотным гигиеническим пластиком пол был залит уже загустевшей кровью под операционным столом и слева от него; кровь длинными языками, словно раскинувшая щупальца громадная, до отвала насосавшаяся человечинки амеба, грузно затаившаяся под столом, тянулась к двери и к стене. Как раз на границе амебы и пластика чернели в полу какие-то отчетливые отметины. Одна, две, три… четвертую едва не скрыла растекшаяся кровь. Метки располагались почти правильным кругом.
— Четыре отметины?
— Боюсь, что пять… — Малдер, подцепив с инструментального стола какую-то тускло отсверкивавшую плоскую лопаточку, с силой провел ею по густой кровавой массе. — Если попробовать завершить окружность…
Он не договорил. Не было нужды. Под слоем крови обнаружилась еще одна, пятая метка.
— Может, это следы от ножек какого-то стола? — озадаченно спросила Скалли, приглядевшись.
— Горячий был стол…
— Что ты хочешь сказать?
— То, что пластик обожжен, Отметины были оставлены не просто чем-то металлическим, а чем-то раскаленно-металлическим. Посмотри, — он поскреб черные следы. — А тогда получается, что их нанесли нарочно.
Он пожевал нижнюю губу, а потом решительно повел испачканным в крови инструментом от одной метки к другой, постепенно соедини» их прямыми буро-красными линиями.
— Ага, — сказал он, закончив.
— Малдер… пробормотала Скалли, хмуро глядя на получившуюся фигуру.
— Пентаграмма, проговорил Малдер, словно у Скалли не было своих глаз. И для пущей ясности добавил: — Пятиконечная звезда.
— Да еще и красного цвета, — раздраженно добавила Скалли. — Может, все это происки КГБ?
Малдер не ответил, задумчиво глядя на пентаграмму.
— Малдер, резко проговорила Скалли. — Ты, конечно, можешь сколько душе твоей угодно соединять точечки палочками, в конце концов, ты взрослый человек. Но посмотри на факты. Смерти, вызванные ошибками врачей, исчисляются тысячами в год. Может быть, даже десятками тысяч, не могу сейчас сказать точно — но уж тысячами наверняка. Все, что мы сейчас знаем о докторе Ллойде — и у нас пока нет ни малейших оснований подвергать это знание сомнению, — это то, что он был идеальным хирургом. Сегодняшняя трагедия это первый случай за много лет.
Малдер мгновение помедлил. — Скалли, я не врач. Но даже мне, не врачу, удивительно, что ты упорно продолжаешь говорить об ошибке. Ошибка, ошибка… Ошибка — это случайная передозировка лекарства, случайное неверное движение скальпеля — одно-единственное, на миллиметр, может, на полмиллиметра, Скалли. Где ты видишь ошибку здесь? Надо очень постараться, чтобы брюхо принять за голову. По ошибке.
Они вышли из операционной в холл и перевели дыхание; здесь больничный воздух, простой больничный воздух казался сладким, как из райского сада, по сравнению с воздухом операционной. Скалли угрюмо молчала. Малдер огляделся.
— Удивительно, что никто не увидел его хотя бы по телевизору и не остановил вовремя.
— Может, они все были одержимы? — буркнула Скалли, не глядя на напарника.
— Не знаю, можно ли это назвать простой одержимостью или простым вселением дьявола…
— Очень простым, да, Малдер? Совсем простым?
— Не придирайся к словам… По-моему, это больше похоже на колдовство, на черную магию…
«Чтобы отличать одну дрянь от другой, нужно быть слишком большим гурманом», — подумала Скалли.
Стукнула дверь. Полноватая, с располагающей внешностью женщина средних лет в медицинском халате вышла из пятой операционной и, не глядя на агентов, неторопливо двинулась куда-то по своим делам.
— Простите, — ненавязчиво позвала ее Скалли, — а какие процедуры делают здесь? В пятой?
Женщина обернулась. На ее халате отчетливо виднелась карточка с надписью: «Дипл. медсестра Ребекка Уэйт».
— В основном ринопластика… А вы, простите, кто?
— ФБР, — Скалли автоматическим жестом показала жетон. — Агент Скалли, агент Малдер, мой напарник. Вы, я вижу, сестра Уэйт, та самая, что готовила к операции…
— Да-да. Я. Я самая.
— У вас нет никаких соображений относительно того, что произошло во время
операции? Как могла произойти такая ошибка?
Сестра Уэйт, даже не пытаясь этого скрыть, поразмыслила несколько томительно долгих мгновений, и на какой-то миг Скалли показалось, что сейчас эта женщина с добрым лицом и умным взглядом небольших серых глаз все ей расскажет и объяснит. У сестры был такой вид, словно все происходящее для нее в порядке вещей и не представляет загадки.
Потом лицо сестры замкнулось. Губы сложились в виноватую улыбку.
— Честно говоря, не могу. Меня ведь не было в операционной… И потом, я всего лишь медсестра. Мне, в моем положении, довольно затруднительно…
Она не договорила. Все было ясно без слов. Америка, слава Создателю, не тоталитарное государство. Лояльность фирме подчас вполне может быть выше лояльности стране.
— Но вы беседовали с доктором Ллойдом незадолго до… инцидента… несчастного случая. Как он вообще вел себя? Вам ничего не показалось в его поведении странным? Не таким, как обычно?
— Я подготовила двух пациентов и хотела заняться третьим, доктор Ллойд так распорядился. Но первая пациентка очень нервничала, и это действительно было странно — доктор пропал. Я пошла поглядеть, где он… Я всего лишь медсестра, и полностью исполнила то, что от меня требовалось. Пациенты были подготовлены к операциям вовремя.
Лицо сестры было приветливым и пустым.
— Вы в курсе, что доктор Ллойд утверждает, будто был одержим и не может отвечает за свой поступок?
Сестра Уэйт усмехнулась — как взрослый человек, услыхавший о проказах подростка.
— Видимо, за одержимость у нас меньше дают, чем за врачебную халатность.
Дверь пятой операционной резко распахнулась снова, и красивая энергичная женщина в белом халате, с очень яркими и несколько, быть может, чересчур тонкими и язвительными губами — впрочем, это не портило ее, а даже добавляло какого-то странного и настораживающего, опасного очарования — вышла в холл и резко сказала:
— Сестра, у нас там вскрытый пациент. Где вы прохлаждаетесь? Еще несколько минут — и он начнет приходить в себя. Я вас зачем послала? Для болтовни?
— Простите, доктор Шеннон… Малдер и подумать бы никогда не посмел, что сестра Уэйт сможет удалиться с такой скоростью.
— Доктор Шеннон? Скалли еще раз чиркнула в воздухе жетоном. ФБР. Подождите, пожалуйста. Мы хотим с нами поговорить
— Вы в своем уме? — высокомерно ответила доктор Шеннон. — Простите, но сейчас не могу, у меня операция.
Она пропала там же, откуда появилась минутой назад. Дверь мягко закрылась.
— Здесь и впрямь творится колдовство, — тихо проговорила Скалли. Искоса глянула на Малдера. — Только творят его с помощью силикона, искусственных сосудов и хорошо наточенных скальпелей.
