— К тому же, — добавила Скалли, — нам официально разрешен доступ на место
преступления. И если я укажу в отчете, что вы, специальный агент Коултон, мешали работе нашей группы, это может сказаться на вашей дальнейшей карьере.
Молдер отодвинул густо покрасневшего коллегу и вошел в комнату. Коултон проводил Призрака взглядом, в котором одновременно читались ярость и беспомощность, и повернулся к Скалли.
— Дэйна, я никак не пойму, на чьей ты стороне?!
— На его, — и Скалли показала на лежащее в комнате растерзанное тело.
Коултон проследил за ее взглядом.
— Но ему уже ничем не помочь, — сказал он.
— Я думаю, тебе тоже уже ничем не помочь, — и, не обращая более на Коултона внимания, Скалли вошла в комнату.
Фотограф, стараясь не ступать в огромную лужу крови, снимал в разных ракурсах лежащий на ковре растерзанный труп мужчины, при жизни выглядевшего весьма импозантно. Сейчас рубашка убитого была черна от запекшейся крови. Вырывая печень, убийца даже не стал эту рубашку расстегивать… Как людям, суетящимся в комнате, удавалось не падать в обморок при виде разорванного горла и вспоротого живота, Скалли понять не смогла — несмотря на богатый опыт, приобретенный в анатомичках, ей немедленно стало плохо, и лишь усилием воли она подавила тошноту.
Молдер стоял возле камина.
— Это Тумс, — сказал он, показав Скалли на пятна сажи, оставленные на мраморе каминной полки грязными и очень длинными пальцами. — Он так озверел, что даже не скрывается. И, похоже, он что-то отсюда взял… Вот видишь, на салфетке следы? Не то табакерка, не то маленькая шкатулка…
— Определили, как он проник в дом? — в комнату вошел Черутти.
— Нет, — ответил Коултон. — В зале он натоптал здорово — похоже, борясь с убитым, влетел в камин и измазался в саже, — но ни в вестибюле, ни возле окон его следов нет.
— Вошел он через камин, — сказал Молдер. — И вышел, похоже, точно так же. На вашем месте я послал бы кого-нибудь на крышу, там должны остаться следы.
— Я заглядывал в камин, — злобно проворчал Коултон. — Дымоход размером десять на десять, человек там не пролезет. Прошли те времена, когда в трубу камина можно было при необходимости засунуть труп…
— У вас есть другая версия? — спокойно спросил Молдер.
— Я не строю версий без достаточных оснований.
— С теми фактами, что вы готовы принять во внимание, вы сможете обосновать только одну версию — что преступник из этой комнаты вообще не выходил. Мне лично кажется, что мое предположение более конструктивно. По крайней мере, оно поддается проверке.
— Линдер, — сказал Черутти, обернувшись к одному из фэбээровцев, — слазь на крышу и посмотри, есть ли следы на черепице вокруг дымохода… Агент Молдер, можно вас на пару слов?
Молдер кивнул, и они с Черутти вышли на лужайку перед домом.
— Я должен вам кое-что сказать, Молдер. Хотя, возможно, я очень скоро буду об этом жалеть… Как раз перед тем, как вы с агентом Скалли поймали Тумса, мне позвонили из… из Вашингтона. Мне практически прямым текстом запретили сообщать вам что бы то ни было, касающееся этого звонка, но ситуация такова, что… В общем, я получил приказ ни в коем случае не документировать информацию, которая может быть нами получена в ходе расследования этих убийств. Практически это означает, что дело должно быть передано… Короче, его у нас забирают. Вопрос национальной безопасности.
— Так, — сказал Молдер.
— Сразу после этого звонка Коултон сообщил мне, что подозреваемый арестован. Ситуация получилась… нехорошая. Прямое нарушение директивы. Поэтому я воспользовался первой же возможностью, чтобы свести последствия ареста к минимуму.
— Вы его отпустили.
— Да.
— Это вы запретили проводить дактилоскопический анализ?
Черутти кивнул.
— Я надеялся, что до приезда людей из… Вашингтона… ничего не произойдет. Но вот…— он махнул рукой в сторону дома. — А эти, если и приехали, то меня в известность не поставили.
— Вы понимаете, что, сообщая мне эти сведения, ставите под угрозу свою жизнь?
— Не это плохо. Плохо, что я ставлю под угрозу вашу жизнь и жизнь агента Скалли. Однако выхода нет — если у вас не будет этой информации, вы же не прекратите своего расследования…
— Я его и так не прекращу, — усмехнулся Молдер. — И если вы думаете, что сам характер моих занятий не ставит под угрозу мою жизнь…
— А вот вам совершенно ни к чему что бы то ни было мне объяснять, Призрак. Ладно, давайте сделаем так. Никакой информации по интересующей вас теме вы больше от меня получать не будете. С другой стороны, помочь вам в проведении расследования я обязан. Так что, если понадобится что-то не выходящее за рамки обычных процедур — милости прошу.
— Благодарю вас, — Молдер пожал старику руку.
— У меня только один вопрос, — сказал Черутти, не выпуская руки Молдера и
глядя ему прямо в глаза. — Что вы скажете, когда те же самые люди придут к вам с теми же самыми… мм… рекомендациями
— Посмотрим, — Молдер усмехнулся. — Это будет зависеть от того, что мне в тот момент будет дороже — истина или национальная безопасность.
— Благодарю вас, — сказал Черутти и, повернувшись, двинулся энергичным шагом к своему черному «форду».
Призрак смотрел ему вслед, и на языке у него вертелось древнее латинское выражение о мирской славе.
Балтимор
Восьмой день
Весь следующий день Молдер и Скалли посвятили работе в муниципальном архиве. Регистрационные записи Тумса обнаружить не удалось. В этом городе он не рождался, не умирал, не женился, не раз-
водился, не рожал, детей, не совершал правонарушений, не приобретал недвижимости, не брал на попечение стариков, младенцев и домашних животных. К концу дня Молдер начал подозревать, что таинственные ребята из Вашингтона все-таки успели побывать в Балтиморе — по крайней мере, здесь, в муниципальном архиве. Это был первый случай в практике Призрака, когда плотный поиск в муниципальных регистрационных книгах не давал никаких результатов.
В конце концов удача все-таки улыбнулась ему. Это была именно удача — искать следы Тумса среди подобных документов никому бы и в голову не пришло.
Мудро положенная под сукно мировым судьей жалоба явно сумасшедшей старухи на своего соседа Юджина Виктора Тумса, который якобы украл у нее оловянную ложку, капор ее матери и любимую швейную машинку, дождалась-таки своего часа.
Жалоба была датирована маем 1903 года и содержала, кроме фамилии Тумса, также его точный адрес — Эксетер стрит, дом номер 66, квартира 103. Молдер немедленно влез в материалы переписи девятьсот третьего года, но среди опросных листов, собранных в доме 66 по Эксетер стрит, запись Тумса отсутствовала. Сквозной нумерации на опросных листах не было, поэтому пропуск одного из них мог оставаться незамеченным во веки веков.
За то время, пока Молдер протирал штаны в отделе регистрационных записей, Скалли успела выяснить, что по месту жительства, заявленному им в комиссии по контролю за домашними животными, Тумс не появлялся с момента снятия комнаты. На работе, как и следовало ожидать, после ареста он также не показывался.
За то время, пока Скалли бегала по коридорам муниципальных зданий, Молдер обнаружил, что зверское убийство 1903
года, так и оставшееся нераскрытым, произошло в том же самом доме по Эксетер стрит. Тумс, судя по
