– Вовсе не обязательно… – заметила Элизабет. Герцог хохотнул, но вид у него был невеселый.
– Дорогая Элизабет, оглянись вокруг. Сосчитай, много ли наших общих друзей по-настоящему счастливы в браке и сколько жен, претендующих на то, чтобы считаться привлекательными, верны своим мужьям?
Говоря это, он вспоминал всех замужних женщин, чересчур легко падавших в его объятия и, по- видимому, даже не вспоминавших о мужчине, за которого вышли замуж, и о клятве, данной при венчании.
Он еще потому так твердо выступал против брака, что презирал мужчин, которым жены наставляли рога, и не желал сам подвергнуться подобному унижению.
Каждый раз, когда он выходил из дома другого мужчины после занятий любовью с его женой, герцог остро переживал, что оскорбил и унизил одного из представителей своего пола.
Хотя Бакхерст знал, что большинство современников посмеялись бы над этими мыслями, он всегда говорил себе, что не хотел бы сам оказаться в таком положении. Если бы он женился и обнаружил, что его жена неверна, то, наверное, задушил бы ее и убил соблазнителя.
– Единственное, на чем я настаиваю, – сказал он, – девушка, которую я возьму в жены, должна быть очень юной, чистой и непорочной.
– Ну конечно! Это само собой разумеется! – заметила Маргарет.
Губы герцога искривились в циничной усмешке.
Он вспомнил о том, сколько женщин, с которыми он занимался любовью, рассказывали ему, как впервые их соблазнил либо учитель верховой езды, либо учитель музыки.
Другие же честно вели счет любовникам, с которыми обманывали своих мужей задолго до того, как он познакомился с ними.
После таких признаний женщины падали в его глазах, хотя могли быть очаровательны и вполне способны вскружить голову. Но он ставил их лишь на одну ступень выше проституток и прочих девиц, торгующих своими прелестями.
Он часто говорил себе, что последние честнее тех, кто занимается обманом так легко и просто, словно для того и родились.
– Значит, ты говоришь всерьез, – уточнила Элизабет, – что Маргарет и я, конечно, при содействии Артура, должны подыскать тебе подходящую жену, которая была бы не только достаточно знатного происхождения, но и юной, непорочной девицей?
– Если кратко ответить, то – да. Я не хочу, чтобы она мне докучала, не собираюсь ухаживать за ней и предлагаю вот что: сегодня второе мая, значит, венчание можно назначить на первое июня. Тогда у меня хватит времени на то, чтобы отвезти своих коней в Эскот и выиграть там Золотой кубок.
Родственники, казалось, потеряли дар речи. Первым опомнился маркиз.
– К чему такая спе шка?
– Можно и не спешить, если хотите, чтобы Эдмунд сумел занять еще кучу денег под свое будущее герцогство, а Лотти дала всем понять, что теперь она член нашей семьи.
Говоря это, Бакхерст смотрел на маркиза, и тот представил себе, как, став женой Эдмунда, Лотти будет глядеть на него сверху вниз.
Она всегда была одной из самых ярких женщин города, и когда она не выступала в каком-нибудь захудалом театре или не присутствовала на частной вечеринке, ее можно было найти в одном из шумных дансингов в окружении самых беспутных и развращенных представителей аристократии.
Замужество лишь добавляло перо в ее шляпу, а, став женой предполагаемого наследника герцога Бакхерста, она бы несомненно воспользовалась своим новым положением, чтобы приобрести еще большую известность.
– Ты прав, – сказал маркиз. – Если уж жениться, то чем скорее, тем лучше! Уверен, что Элизабет и Маргарет смогут легко подыскать для тебя подходящую девушку.
– Отлично, – ответил герцог. – Устраивайте все ко второму июня, и советую вам поскорее дать объявление в «Газетт». Это позволит хотя бы на время утихомирить Лотти.
– Уверена, что ты прав, дорогой, – сказала Элизабет, – но мне бы хотелось, чтобы все было совсем не так. – Она чуть ли не всхлипнула, но сдержалась и продолжила: – Ты так красив, так талантлив и, что еще важнее, несмотря на всю болтовню о тебе, ты настоящий джентльмен, и я очень, очень горжусь тобой.
– И я тоже! – быстро подхватила Маргарет, не желая отставать.
– Будем надеяться, моя жена также будет гордиться мной, – сказал герцог, и теперь в его голосе, помимо цинизма, звучали и нотки горечи. – Надеюсь, что, обвенчавшись, мы сможем прийти к обоюдному согласию.
Элизабет подошла к брату.
– Я молилась, Бак, – тихо сказала она, – чтобы ты нашел ту, которую будешь любить и которая полюбит тебя. Дай-то нам Бог найти тебе такую невесту, о которой мечтает каждый мужчина.
Герцог рассмеялся.
– Ты неисправимо романтична, Элизабет, такие вещи бывают только в сказках! Уверяю тебя: я вполне счастлив и, хотя, несомненно, наличие жены создаст мне некоторые неудобства, обещаю относиться к ней со всем уважением и выполнять свои обязанности. Но что касается моей частной жизни, она по-прежнему останется моим личным делом.
В его голосе прозвучала жесткая нотка, которая не ускользнула от их внимания, и сестра, всхлипнув, сказала:
– Ты был таким очаровательным парнишкой, и мы так любили тебя. Что с тобой случилось? Отчего ты стал таким циником и насмехаешься над всем прекрасным и, как ты говоришь, романтичным?
