Легенда гласила, что богиня запретила появляться здесь иноземцам, и когда в 1880 году случился оползень, похоронивший под собой гостиницу «Виктория», зал для приемов и библиотеку, что повлекло за собой человеческие жертвы, туземцы стали дружно утверждать, что богиня наказала тех, кто осмелился вторгнуться в ее владения.
Сэр Джон Стрейчи, тогдашний вице-губернатор, не боясь гнева Наини, построил себе новый Дом правительства, расположив его вне досягаемости возможных обвалов на высоте в тысячу двести футов над озером на высокой вершине.
Удивительно, но он построил, в сущности, готический замок с рядом зубчатых орудийных башенок, то квадратных, то восьмиугольных. Сходство с замком придавало ему и то, что он был из желто-серого камня и постепенно весь зарос ползучими растениями.
Дом правительства выглядел поэтому как кусок Шотландии и казался чем-то совершенно чужеродным здесь, в самом сердце Гималаев, где в горах и долинах, согласно поверьям, обитало множество злых духов.
Но Квивелла восхищалась готическими арками, роскошной, освещенной сверху лестницей из темного дерева и панелями в столовой, где рельефно выделялись лишь несколько оленьих голов.
Ей нравилось, что в огромных каминах пылали груды поленьев, потому что здесь днем было тепло, а по ночам холодно.
Она так восторгалась цветами в Лакхнау, но те просто бледнели в сравнении с теми, что росли в Наини-Таль.
Территория, на которой располагался Дом правительства, была примерно с хорошее английское поместье, и цветы там росли даже в окрестных лесах.
Когда они приехали, сад благоухал ароматом ландышей, склоны были красны от рододендронов, розовато-лиловые заросли орхидей вытянулись вдоль дорожек, а дикие белые клематисы покрывали заросли кустарников.
Квинелла прямо задохнулась от восторга, когда увидела покрытые вечными снегами Гималаи, возвышающиеся над Наини-Таль, а внизу, как декорация с бледнеющим задним планом, на добрых шестьдесят миль простиралась равнина.
В первый раз с тех пор, как они приехали в Северо-западные провинции, Квинелла смогла наконец хоть немного бывать наедине с Рексом.
Она поняла, что они обречены и здесь принимать гостей, но теперь, если они устраивали званый обед, бал или прием на открытом воздухе, гости должны были проделать утомительный путь на вершину холма на рикшах, пони или в двухколесных экипажах.
Это казалось ей довольно забавным, на что Рекс заметил:
— Нам повезло. Через несколько лет, я в этом уверен, появятся автомобили, и народ повалит к нам толпами, если мы, конечно, еще будем здесь жить.
— Автомобили? — недоверчиво переспросила Квинелла.
Она видела автомобили в Англии всего несколько раз и как-то не представляла их себе здесь, в Индии.
Ей оставалось лишь надеяться, что Рекс не окажется таким уж мудрым прорицателем.
Наступило время, когда первые приемы закончились и она могла побыть наедине с собой и, что еще более важно, хотя она себе в этом и не признавалась, наедине с Рексом.
— Я хочу вам кое-что показать, — сказал он ей однажды.
И повел Квинеллу через заросли розовых и белых астр, растущих возле дома, мимо пышных облаков гортензий, которые, как только она их увидела, живо напомнили ей привычный парк в Англии.
Там росли дубы, буки и каштаны, но их стволы были покрыты мхом и папоротником, а дорожки, по которым они шли, были окаймлены орхидеями.
— Здесь, наверное, очень большое хозяйство? — спросила Квинелла.
— Да, здесь есть ферма, которая снабжает дом молоком, мясом и птицей, и многие-многие акры леса и джунглей — там даже водятся дикие олени и пантеры.
Они довольно долго шли молча, но вдруг Рекс остановился, и Квинелла увидела почти прямо перед собой огромную трещину в земле: когда-то здесь был оползень.
Они стояли на краю почти вертикального обрыва в сотни футов — он показался ей бездонным, потому что где-то внизу, прямо у себя под ногами, она увидела маленькое кудрявое облачко.
Она глянула вверх — перед ней была потрясающая громада Гималаев, уходящая за горизонт. На фоне голубого неба — вершины, утопающие в облаках, солнце, золотом горящее на девственных снегах.
Квинелла взирала на эту красоту, не в силах вымолвить ни слова, и тут Рекс, стоявший рядом, тихо произнес:
— Однажды я пришел сюда и увидел двух золотых орлов, парящих высоко в небе. Это зрелище так поразило меня, что я стал воспринимать их как часть самого себя. С тех пор, когда я в опасности или должен принять трудное решение, я всегда думаю о них.
— И это… помогает вам? — тихо спросила Квинелла.
— Они подсказывают мне, что делать, — ответил он, — и они еще никогда не ошибались.
Он повернулся и посмотрел на нее. И, опять очень тихо, сказал:
— Они ясно предстали передо мной, когда я решал, идти ли мне на встречу с вами, когда меня пригласил ваш дядя.
— И что они сказали — идти?
Квинелла не понимала, почему ей так трудно говорить.
У нее перехватило дыхание, а в горле будто застрял комок.
— Они сказали: это моя судьба.
— Ах, если бы я… узнала об этом раньше!
— Что же тогда?
— Тогда я… не потратила бы столько времени зря… я боялась и… ненавидела вас.
— Я понимал ваши чувства.
— Я знаю… и это меня… злило.
— А сейчас?
Она вдруг улыбнулась ему, и лицо ее чудесным образом преобразилось,
— Я рада, что… орлы сказали вам… что делать.
Они еще постояли, любуясь снежными вершинами, сияющими в солнечных лучах.
Рексу казалось, что они без слов разговаривают друг с другом, и он боялся прервать это молчание.
Когда они уже повернули назад и он думал о том, что ему еще так много нужно сказать ей, из-за деревьев вдруг показался один из его адъютантов, спешащий им навстречу.
— Проклятие! — шепотом чертыхнулся Рекс, а у Квинеллы учащенно забилось сердце.
Она поняла — ему не понравилось, что кто-то нарушил их уединение. Солнце уже клонилось к закату, и Квинелла оглянулась, чтобы посмотреть на снежные пики — освещены ли они заходящим солнцем.
Их сияние ослепило ее, и с чувством, не совсем понятным ей самой, которое она боялась облечь в слова, она увидела, как Рекс, нахмурившись, смотрит на адъютанта.
Паж доложил ему, что прибыл важный посетитель, которого следует принять со всеми надлежащими почестями.
В первый же день, как только у нее выдалась возможность уйти из дома, Квинелла снова пошла на то место, куда привел ее тогда Рекс.
Это случилось после скучнейшего завтрака с какими-то совершенно неинтересными людьми, и ей хотелось попросить Рекса, чтобы он присоединился к ней. Но ей сказали, что он на совещании и в ближайшее время не освободится.
Тогда Квинелла пошла одна. Презрев все условности, она не надела шляпы, а взяла с собой только зонтик от золнца.
Она наслаждалась своей свободой, не ограниченной никакими рамками официального протокола, которыми они были связаны в Лакхнау.
Напевая какую-то мелодию, она неторопливо шла среди орхидей и любовалась белыми клематисами, обвивавшими все деревья, оплетавшими их стволы с какой-то почти чувственной силой.
