— Верно. — Фиона вздохнула.
Было поздно, и накопившаяся за день усталость уже давала о себе знать.
Сегодня в ее жизни произошло много необычного. Кровать в поезде была достаточно удобной, но в предвкушении грядущих событий она почти не спала прошлой ночью.
Еще ей не давали покоя переживания за будущее — свое и Мэри-Роуз. Поток эмоций и вереница противоречивых мыслей утомили мозг. Ей следовало хорошенько отдохнуть и выспаться.
Слуга открыл перед ними дверь, и, войдя вовнутрь, она убедилась в правоте мистера Мак Кейта: по- видимому, герцог еще даже не собирался отправляться в постель.
Он стоял на своем излюбленном месте возле камина и просматривал какую-то газету.
Только когда Фиона и мистер Мак Кейт приблизились к нему, он оторвался от чтения, поднял голову и спросил пренебрежительным тоном:
— Ну?
— Конюх выглядел еще хуже, чем днем, ваша светлость, — сообщил мистер Мак Кейт. — Его рука покраснела, а опухоль увеличилась.
Герцог посмотрел на Фиону.
— Вам удалось ему чем-нибудь помочь? — поинтересовался он.
Его крайне недружелюбный тон не предполагал никакого другого ответа, кроме отрицательного.
— Я дала мальчику специальное снадобье, ваша светлость. Оно должно снять жар и убить инфекцию, попавшую в рану. А еще обработала его руку замечательной мазью. Она всегда помогает в подобных случаях.
— Создается такое впечатление, что у вас имеется опыт врачевания, — заметил герцог.
— На протяжении трех последних лет жизни моей сестры я помогала ей лечить людей. К счастью, почти все наши пациенты выздоровели, — ответила Фиона.
— Вы меня удивляете, — сухо признался герцог.
И взглянул на мистера Мак Кейта.
— На сегодня вы свободны, Мак Кейт.
— Спасибо, ваша светлость. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — ответил герцог. Фиона понимала, наблюдая за удалявшимся к двери Мак Кейтом, что разговор, которого она так опасалась сегодня, должен начаться через считанные секунды.
Ее внутренний голос твердил, что сейчас ей следует вести себя крайне осторожно и сдержанно. Злить герцога опасно: он, не раздумывая, выдворит ее из замка.
«Я должна сосредоточить все свои мысли на Мэри-Роуз и ее счастье, — твердила себе Фиона. — Это единственное, что имеет значение, за что стоит бороться».
Когда дверь мягко закрылась за ушедшим мистером Мак Кейтом, она слегка приподняла подбородок, терпеливо ожидая начала неминуемой беседы.
— Присаживайтесь, пожалуйста, мисс Уиндхэм, — предложил герцог.
— В таком случае, надеюсь, вы, ваша светлость, сделаете то же самое, — вежливо ответила Фиона.
Он в изумлении уставился на нее.
— Понимаете, вы очень высокий. И если я сяду, то мне покажется, что вы задавите меня своей властью, даже ничего не говоря, — призналась она.
— Неужели вы ожидаете от меня нечто подобное?
— Боюсь, что да. Но позвольте добавить, что я не намерена складывать оружие, еще не начав битвы.
Она заметила, как его губы искривились в еле заметной улыбке. Он прошел через комнату и опустился на стул. Села и Фиона.
— Итак, мисс Уиндхэм, вы собираетесь вступить со мной в борьбу?
— Конечно! — с чувством ответила она.
— На мой взгляд, у нас с вами нет причин для ссор и разбирательств, — сказал герцог.
— А я считаю по-другому. Эта причина в Мэри-Роуз и родственных отношениях, которыми она связывает нас с вами.
— Уверен, мистер Мак Кейт объяснил вам, что Мэри-Роуз является моей законной наследницей. Она должна жить среди членов семьи своего отца.
— Несмотря на то, что семья ее отца отказалась от него? — спросила Фиона.
— Это уже в прошлом.
— Мой зять умер лишь год назад. Дом, в котором он жил с Мэри-Роуз и моей сестрой, был наполнен радостью. Я намереваюсь остаться рядом со своей племянницей и делать все, что в моих силах, для сохранения счастья в ее жизни. Ей и так пришлось немало страдать — в столь юном возрасте она потеряла обоих родителей!
— Весьма похвально. Очень благородные устремления, — заметил герцог. — Но ведь вы молодая женщина и наверняка мечтаете создать собственную семью.
— Об этом я не задумываюсь. Но если я и повстречаю такого человека, который сможет сделать меня счастливой, человека подобного вашему брату, то, где бы мне ни пришлось жить, рядом со мной всегда найдется место для племянницы.
— Ее место здесь! Она — представительница клана Рэнноков и должна находиться в замке, чтобы иметь представление о своих будущих обязанностях, об ответственности, которая однажды ляжет на ее плечи.
— Если бы только Мэри-Роуз знала, к чему привела эта ответственность ее собственного отца! Тогда бы так бурно не восхищалась ни замком, ни встречей с вами! — выпалила Фиона, забыв про осторожность.
Последовала напряженная пауза.
— Вы хотите сказать, что Мэри-Роуз не известно о разрыве отношений клана с ее отцом? — спросил наконец герцог.
— Она понятия об этом не имеет! — резко ответила Фиона. — Иан до конца своих дней относился с уважением к вам, и к вашему отцу. Никогда не говорил о вас ничего дурного и не жаловался на судьбу за то, как обошлась с ним семья. И все из-за чего? Из-за женитьбы на любимой женщине!
Фиона перевела дыхание и почувствовала, что должна говорить дальше:
— Я вижу, как живете вы в своем роскошном замке и вспоминаю, как был вынужден считать каждое пенни Иан. Скажу откровенно: я очень сомневаюсь, что Мэри-Роуз будет счастлива здесь — среди людей, которые не просто бесчувственны, но невероятно жестоки!
— Догадываюсь, что вы говорите в основном обо мне, — заметил герцог.
— Решайте сами, — ответила Фиона.
Теперь ей уже было трудно успокоить свое волнение. Она смотрела на герцога широко распахнутыми горящими глазами, в которых отражался накопленный годами гнев.
Герцог ответил не сразу.
— Итак, мисс Уиндхэм, ваше личное отношение ко мне очевидно. Неужели вы считаете, что вы — именно тот человек, который сможет научить Мэри-Роуз терпению и пониманию для дальнейшего общения с остальными членами клана?
Фиона не ответила, по всей вероятности пыталась подобрать наиболее подходящие слова, и герцог продолжил:
— Полагаю, ваш зять рассказывал вам, что Рэнноки — род особенный. Мы не похожи ни на один другой клан в этой части Шотландии. Мы — северяне, поэтому старательно придерживаемся своих правил и традиций и сохраняем их.
Он выдержал многозначительную паузу, потом заговорил вновь:
— Наши чувства, наша вера, наши обычаи — все это порождено Севером. Мы — община, поэтому наши люди во всем полагаются и равняются на старейшину. Другие шотландцы давно позабыли о подобном.
— Иан рассказывал мне об этом, — ответила Фиона. — Мэри-Роуз — ребенок необыкновенный. Она способна понимать чужие переживания, умеет сочувствовать. Для детей ее возраста не свойственны эти качества. Пройдут годы, и из удивительной девочки она превратится в удивительную женщину.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал герцог. — Но вы должны понять одну очень важную вещь, мисс
