Солнечные лучи мерцали на стволах огромных дубов и озерной глади, по которой с изысканной грацией скользили лебеди.
«Пожалуйста, Господи, пусть он найдет себе ту, что сделает его счастливым», — всем сердцем молилась Анита.
Затем она быстро надела одно из своих новых чудесных платьев, беспокоясь, что герцогиня уже ждет ее.
Как и предполагала Анита, почти все гости прибыли вовремя: они приехали на поезде герцога, а на конечной станции пересели в удобные экипажи.
Герцогиня встречала их в Серебристой гостиной на первом этаже дома.
— Вы хотите, чтобы я была здесь, мэм? — спросила Анита. — Может быть, вы и его светлость предпочитаете встречать гостей одни?
— Конечно, нет, милая, — ответила герцогиня. — Думаю, вы нам оченьпоможете, ведь это не обычный прием.
— Потому что девушки, которых вы пригласили, очень юны?
— Именно так! — согласилась герцогиня.
— По-моему, с ними нетрудно будет общаться. Им здесь понравится, — сказала Анита. — Я убеждена, что моя сестра Сара — душа лондонских приемов. Еще мама говорила, что она способна оживить вечер.
— Надеюсь, вы сделаете то же самое, — улыбнулась герцогиня.
Анита чувствовала, что ее светлость встревожена, но не понимала почему.
Маркиз и маркиза Донкастерские первыми вошли в гостиную. Было заметно, что герцог рад их видеть.
Их дочь, леди Розмари, была представлена герцогине. Анита сразу поняла, что девушка нисколько не подходит герцогу.
Она чем-то напоминала лошадь, движения ее были лишены грации, а рукопожатие было почти мужским.
Дочь графа и графини Клайдширских оказалась совсем иной.
Высокая, золотоволосая, голубоглазая, она, по мнению Аниты, была очень красива.
Свойственная ей спокойная, весьма сдержанная манера речи являлась, как догадалась Анита, следствием застенчивости.
Подойдя к девушке, Анита поинтересовалась, понравилось ли ей путешествие.
— Я в первый раз ехала в личном поезде. Это очень роскошно, — ответила леди Миллисент.
— Мне кажется, это захватывающе, — сказала Анита. — Я с трудом могла поверить, что это не сон.
— Для меня путешествие было достаточно реальным, — произнесла леди Миллисент тоном, который Анита не поняла.
Следом появились и другие друзья герцога, прибывшие поездом: супружеская пара, помешанная на скачках, и мужчина чуть старше герцога — лорд Грэшем.
— Я рад, что приехал сюда, Оллертон! — обратился он к герцогу. — Я всегда говорил, что у тебя лучшие лошади и самые уютные дома в стране.
— Именно такие комплименты я больше всего люблю, Джордж, — ответил герцог. — Полагаю, ты знаком со всеми, кроме мисс Лэвенхэм.
Лорд Грэшем пожал руку Аните, но не успел ничего сказать, как объявили о прибытии лорда и леди Даунхэм и их дочери Элис.
Они приехали из Лондона в коляске и, как громогласно заявлял лорд Даунхэм, улучшили свой прежний рекорд на десять минут пятьдесят секунд.
Взглянув на леди Элис, Анита испытала разочарование. Высокий рост, светлые волосы и голубые глаза не могли скрасить несколько мрачное впечатление от надутого выражения лица. Она была слишком полной, чтобы выглядеть привлекательной, к тому же на подбородке темнело несколько пятен.
«Леди Миллисент, конечно, добьется своего», — решила Анита. Ей стало интересно, что думает герцогиня о своей предполагаемой невестке.
Прошел час. Гости продолжали прибывать. Их число достигло двадцати.
— Вы, наверное, очень заняты внизу, — сказала Анита горничной, готовившей ванну.
— Еще и не так бывает, мисс, — ответила та. — Его светлость приглашал и по сорок гостей. Почти всех их сопровождали камеристки или камердинеры, а это значит, в комнатах прислуги надлежало разместить еще сорок человек.
— Значит, у вас тоже прием, — с улыбкой заключила Анита.
— И я так считаю, мисс, — согласилась горничная, — хоть старики и ворчат.
— А по-моему, им тоже нравится.
Анита вспомнила, как ворчала Дебора, когда в доме появлялись лишние рты.
Но когда гостей было мало, она жаловалась на то, что, по ее словам, в доме мертво.
«В Оллертоне жизни достаточно!» — подумала Анита.
Закончив туалет и посмотрев на себя в зеркало, она с трудом смогла поверить, что отразившаяся в нем очаровательная модная девушка и есть Анита Лэвенхэм.
Она написала обеим сестрам длинные письма и рассказала, что с ней произошло. Сара ответила, что она в восторге от происшедшего и что Анита должна использовать любую возможность встретить в Оллертоне значительного человека.
Старшая сестра писала:
«Возможно, дорогая, тобой увлечется один из друзей герцога. В этом случае, пожалуйста, будь практична. Тебе может больше никогда не представиться подобный шанс! Я согласна, со стороны двоюродной бабушки Матильды было смешно ожидать, что ты выйдешь замуж за пожилого пастора. Но я уверена, ты понимаешь: когда ты надоешь герцогине, единственное, что тебя ожидает, — это возвращение в Фенчерч и жизнь старой девы.
Пока больше ничего не сообщаю, чтобы не сглазить, но держу пальцы крест-накрест: через несколько недель я, возможно, сообщу тебе особые новости. Ах, Анита, помолись, пожалуйста, чтобы мои желания сбылись — ведь я хочу этого больше всего на свете».
«Сара влюблена», — решила Анита, прочитав письмо. Она любила сестру и истово молилась об исполнении ее желаний.
Вечером все собрались в большой гостиной, одной из самых красивых комнат в доме. По просьбе герцогини Анита села за фортепиано.
Накануне герцогиня объясняла Аните, что музыка, по ее мнению, помогает людям преодолеть напряженность во время первой встречи.
Потому-то Анита и выбрала мягкую романтическую мелодию; к тому же она могла исполнить ее лучше, чем классику, столь любимую ее светлостью.
— Мама научила меня играть, — рассказывала Анита герцогине. — Она действительно хорошо играет. А я просто перебираю клавиши для развлечения.
— А по-моему, ты играешь замечательно, — ответила герцогиня. — Это очень ценный дар для женщины.
Анита играла то, что, по ее мнению, создаст веселое настроение гостям герцога, но мысли ее были далеко отсюда.
«Пожалуйста, Господи, пусть Сара найдет себе мужа, — беззвучно молилась она, — и Дафни, тоже, но избави меня от поспешного выбора».
Она молилась так самозабвенно, что невольно прикрыла глаза. Услышав голос герцога, она вздрогнула.
— О чем вы думаете во тьме своего сознания? Анита открыла глаза. Герцог стоял, облокотившись на пианино, и пристально смотрел на нее.
— Я… задумалась.
— О ком?
— О моей сестре Саре.
