Мелодия сердца

вообразить.

Они медленно пошли под сенью берез по узкой тропе, вьющейся среди кустов. Илука увидела скамейку, утопающую в зелени, и решила: вот самое удобное место для неудобного разговора с графом Лэвенхэмом.

Она села на прохладное дерево и облегченно вздохнула: здесь их никто не увидит, кроме катающихся на лодках по озеру.

Нервничая, она с особой тщательностью расправила юбки, а граф все не садился рядом, а только смотрел на нее с высоты своего роста.

Он стоял словно на пьедестале и был таким же надменным, как тогда, когда сидел за столом в своем доме. Еще тогда она подумала: этот человек никогда не смешается с толпой.

Но наконец Лэвенхэм опустился рядом с ней, так же, как несколько дней назад в будуаре в Лэвенхэме, и положил руку на спинку скамейки.

Потом снял высокую шляпу и положил рядом с собой.

И, как ей показалось, довольно мрачным голосом начал:

— Ну, мисс Илука Гэнимед? Что вы можете сказать в свое оправдание? Илука втянула воздух.

— Я… я очень сожалею, — проговорила она. — Я не собиралась… делать ничего плохого, но я понимаю, с моей стороны это было ошибкой… приехать в ваш дом.

— Это было не просто ошибкой. Это было сумасшествием! — воскликнул граф. — Как вы могли осмелиться изображать дублершу мадам Вестрис и… — Граф умолк, а потом продолжил: — Я не осуждаю то, что вы сделали, я просто хочу знать почему.

— Если я расскажу вам всю… правду, — сказала она тихо, — поклянетесь ли вы, что ничего не откроете моей маме?

— Вообще-то я считаю своим долгом рассказать ей все, — ответил граф.

Илука воскликнула:

— Пожалуйста! Ну пожалуйста! Умоляю вас! Если вы скажете, она не просто рассердится, а ей будет очень-очень больно из-за моего безрассудства.

— Ничего удивительного, — мрачно заметил граф.

— Я никак не ожидала вас… увидеть во дворце, — вырвалось у Илуки. — Я думала… если я где-то вас увижу… попросить… если вы когда-то встретитесь с мамой, не раскрывать ей мою неосторожность.

— Вы так это называете? — усмехнулся граф. — Я думаю, ваше поведение имеет более точное определение.

— Я знаю, — грустно кивнула

Илука. — Но так вышло, что я оказалась… втянутой в одно дело, не понимая, что из него может получиться.

— Я полагаю, вы даже не подозревали, какие опасности подстерегают вас на этом пути.

Илука вспомнила о лорде Марлоу и пожала плечами:

— Но вы… спасли меня. После недолгой паузы граф насмешливо сказал:

—Да, я вас спас от лорда Марлоу, но не от самого себя.

Он видел, как краска залила девичьи щеки, и Илука прошептала:

— Я никогда… даже на секунду не могла допустить, что подобное возможно. Я просто пыталась… помочь мистеру Арчеру.

— Неужели вы не понимали, притворяясь дублершей мадам Вестрис, что найдутся мужчины, которые попытаются приблизиться к вам, как Марлоу?

— Клянусь вам… такое мне и в голову не приходило. Конечно, я слышала о… мадам Вестрис… И знала… что мама думает о ней. Что она не совсем правильно ведет себя, надевая бриджи на сцене… Но я не догадывалась о другом, до тех пор пока… — Илука умолкла, будто не находила слов, а граф закончил за нее спокойным тоном:

—…пока я не предложил вам свое покровительство. Я надеюсь, вы понимаете, что это означает.

— Да… сейчас понимаю, — сказала Илука тихо. — По я догадалась только тогда, когда мистер Арчер сказал про мисс Гэнимед, что она потеряла своего… покровителя. И потому захотела заработать деньги, давая представление у вас на ужине.

— А что случилось с мисс Гэнимед? Илука вздохнула:

— Она и моя горничная Ханна погибли, когда перевернулся дилижанс, в котором мы ехали.

Она сказала это и посмотрела на графа; похоже, тот не верил собственным ушам.

— Дилижанс, в котором вы ехали, перевернулся? — повторил он, как если бы плохо расслышал.

— Да, отчим не захотел отправить меня в карете — он не любит утомлять лошадей большими расстояниями, поэтому нам с Ханной пришлось ехать до Бердфордшира в дилижансе.

— А зачем вы вообще туда ехали?

— Потому что моя… дочь моего отчима… Мьюриэл ненавидит меня. А лорд Дэнтон, за которого она надеялась выйти замуж… как раз должен был приехать… — Илука вдруг всплеснула руками: — О… Все так сложно… Это такая длинная история… И если я вам расскажу… вы никогда не поверите.

— Да я пытаюсь поверить, — сказал граф, — но и впрямь все какого запутанно.

— Конечно, — согласилась Илука, — но неужели вы хоть на минуту можете предположить, что я специально представилась актрисой, дабы явиться к вам в дом? Я просто не могла быть настолько бессердечной, чтобы отказать несчастному человеку! — Она сказала это очень страстно, а потом, уже тише, добавила: — Ну пожалуйста, попытайтесь понять. И не сердитесь на меня.

— А почему вас беспокоит, сержусь ли я? — поинтересовался Лэвенхэм.

Помолчав, Илука ответила:

— Я боюсь, рассердившись, вы можете… рассказать маме.

— Я ничего не скажу вашей маме, если вы пообещаете никогда, никогда в жизни не вести себя так неосмотрительно. По то, что вы боитесь моего гнева, очень любопытно.

Илука знала причину собственных опасений — она не хочет, чтобы граф Лэвенхэм презирал ее и стыдился, ей нужно его обожание и уважение.

Нет, настоящая правда не в этом! Она хочет, чтобы он ее любил, чтобы поцеловал, как раньше, а если этого не будет — какая разница, что он о ней думает.

Илука отвела взгляд и повернулась к графу в профиль. Очаровательный прямой маленький носик оказался на фоне кустов. Лэвенхэм не мог отвести взгляда от совершенных линий ее лица.

— Вы, возможно… уже сделали вывод на мой счет… И мне нет смысла оправдываться.

— Может, да, а может, и нет, — сказал граф. — Но меня интересуют причины вашего поведения.

Илука молчала, и он продолжил:

— Вы приехали в мой дом, дали представление, которое очень отличалось от всего, что я видел раньше, спровоцировали одного из моих гостей на непристойное поведение…

Его слова кольнули Илуку, и она сердито заметила:

— Это нечестно. Лорд Марлоу — ужасный человек. Он напился. И вы не можете обвинять… меня за то, что он ночью стучался ко мне в дверь. Мне и присниться не могло, что джентльмен способен на подобное поведение.

— Да, ни один джентльмен не станет вести себя так по отношению к леди.

— Я думала об этом, — сказала Илука. — Насколько я знаю, вы не считаете меня леди, вы презираете меня, так что нет смысла продолжать разговор. Я могу сказать одно… мне стыдноза себя… но я испытывала бы ужасное чувство вины до конца жизни, если бы… отказалась помочь мистеру Арчеру, когда он сказал, что это его… последний шанс.

— Примерно такую историю я и ожидал услышать, — вздохнул граф.

— А почему это вам… небезразлично? — спросила Илука.

Ее голос слегка дрожал, ей было трудно говорить с графом Лэвенхэмом в это слишком раннее утро и казалось невозможным объяснить ему происшедшее и мотивы собственного поступка, столь странного, на взгляд аристократа.

Потом она повернулась и посмотрела прямо в глаза графу.

Их взгляды встретились, и еегнева как не бывало.