— Пожалуй, это хорошая идея.
— На границе с Россией, — с некоторой робостью произнесла Надя, — есть довольно много семейств, которые… считают себя принадлежащими… к королевскому роду, хотя они не принимают никакого участия… в управлении страной.
— Это мне известно, — улыбнулся Уоррен, — и я нахожу весьма удачным предложение, чтобы ваша матушка была особой королевской крови. Полагаю, вы можете назвать мне имя какого-нибудь многочисленного рода, к которому она вполне могла бы принадлежать.
— Конечно, — согласилась Надя. — Дворян по фамилии Ракоци так много, что я сомневаюсь, дабы кто- нибудь, не будучи венгром, сумел их всех сосчитать!
— Очень хорошо. Итак, ваша матушка была принцессой из этого рода, а теперь вам стоит назвать ее имя.
— Не назвать ли нам ее Ольгой?
— Отлично! — воскликнул Уоррен. — Принцесса Ольга! И как дочь крупного помещика, графа Виктора Ферраша, вы, конечно, никоим образом не испытываете особого благоговения перед маркизом Баквудом и ничуть не уступаете ему в знатности!
— Конечно, нет. — Веселые искорки заплясали в ее глазах. — По правде говоря, я опасаюсь, как бы моя семья не сочла его недостаточно именитым для меня!
Они дружно рассмеялись, и Уоррен подумал, что ему невероятно повезло в ту минуту, как он увидел стройную фигуру девушки, всматривающейся в воды Сены, и понял, что она намерена сделать.
Уже перевалило за полночь, когда они оказались в доме леди Вуд.
Надя чувствовала неимоверную усталость.
Согласно указаниям Уоррена, телеграммы были посланы его матери и секретарю дяди в лондонском доме Баквуда, прежде чем он сам лег спать предыдущей ночью.
Как он и предполагал, кареты встречали их на вокзале Виктория.
Они быстро ехали по Лондону в направлении ближайшей от Баквуда станции, где их ожидал поезд.
Новые кареты, еще больше слуг, и вот наконец они вошли в дом его матери.
Она поспешила навстречу, раскрыв объятия.
— Тебе следовало бы сейчас находиться в постели, мама! — сказал Уоррен, целуя ее. — Не нужно было ждать меня.
— Я бы все равно места себе не находила, пока ты не прибыл бы благополучно домой. Ах, мой дорогой мальчик, я так рада тебя видеть!
Она опять поцеловала его и с любопытством взглянула на Надю.
.. — Мама, разреши представить тебе графиню Надю Ферраш, — с чувством произнес Уоррен. — И я могу с гордостью тебе сообщить, что она согласилась стать моей женой!
Он понимал, мать будет шокирована этой новостью, однако она отнеслась к ней спокойно, промолвив в своей обычной, исполненной аристократического достоинства манере:
— Мой дорогой, надеюсь, ты будешь очень счастлив!
Затем обратилась к Наде, взяв ее руку в свои:
— Я очень рада слышать, что у меня появится невестка, которая станет заботиться о моем сыне и которую я, вне всякого сомнения, буду любить.
От ее ласкового, задушевного тона у Нади увлажнились глаза, и Уоррен догадался — она подумала о своей матери.
Торопливо, словно боясь, что Надя еще больше растрогается и заплачет» он принялся рассказывать матери историю их знакомства: якобы это произошло» когда он направлялся в Африку, и тогда они поняли, что созданы друг для друга.
Он поведал матери, что Надя ждала его возвращения в Марселе, а туда он прибыл вместе с Эдвардом.
— Конечно, с ней была ее пожилая родственница, — ввернул Уоррен, так как лишь сейчас это пришло ему в голову, — и я уговаривал ее ехать с нами в Англию, но эта дама, к сожалению, была вынуждена вернуться на родину, в Венгрию.
— Ваша фамилия говорит о том, что вы скорее всего венгерка, — сказала леди Вуд, — и, разумеется, как все женщины этой страны, вы очень красивы, моя дорогая!
— Благодарю вас, — промолвила Надя.
— Она очень устала, — вмешался Уоррен, — и я предлагаю, мама, чтобы она немедленно легла спать, а завтра у нас будет возможность рассказать тебе все.
— Да, конечно, дорогой мальчик.
Леди Вуд отвела Надю наверх, где вверила ее попечению старой служанки; она помогла девушке лечь в постель.
Только после того, как леди Вуд отправилась отдыхать, сын вошел в ее спальню и сел возле кровати.
— Я так рада, что ты успел на похороны, — сказала ему мать. — Твоя помолвка будет приятной новостью для всех членов нашего семейства, опечаленных прежде смертью Реймонда, а потом — и бедного Артура.
— С трудом поверил, когда прочитал твое письмо.
— Это в самом деле кажется невероятным.
Но, мой драгоценный, утром тебе предстоит в первую очередь заняться самыми неотложными делами; этого от тебя все ожидают.
— Конечно, мама!
Он поднялся и прибавил:
— Сейчас я лягу спать, очень устал. Похоже, я слишком долго путешествовал.
— Ты очень хорошо выглядишь, и мне даже нравится этот необычный оттенок твоей кожи.
— Загорел под палящим солнцем. За последние несколько месяцев я временами был не светлее араба!
— Я уверена, очаровательная молодая леди, с которой ты приехал, заметила, как ты красив.
— Она сильно болела, и она довольно робкая, мама.
— Девушка выглядит очень юной и очень милой!
В голосе матери слышалась искренность.
Немного помолчав, она продолжала:
— Ты, вероятно, удивишься, узнав, что Магнолия Кин гостит в Баквуде.
Уоррен был ошеломлен.
— Гостит в Баквуде? С какой стати?
— Она переехала туда вместе с пожилой родственницей, которую называет своей компаньонкой, когда с Реймондом произошел несчастный случай. Тогда она казалась убитой горем. Но секретарь твоего дяди, мистер Грейшотт, рассказывал мне, что она забрасывала его вопросами о тебе и недвусмысленно дала понять, что хочет связаться с тобой.
— А здесь она не побывала, мама?
— Нет — с тех пор как я отказалась принять ее, когда ты покинул Англию.
— Значит, она пыталась увидеться с тобой?
— Думаю, когда она узнала о твоем отъезде, ее разбирало любопытство, ей хотелось узнать, в чем дело. Как бы там ни было, она пожаловала сюда и просила меня принять ее, а я послала ей записку, что чувствую себя не настолько хорошо, чтобы встречаться с посторонними.
Уоррен мысленно усмехнулся: мать, если надо, очень тонко может поставить на место любого, если он слишком амбициозен или чересчур назойлив, — но вслух сказал:
— Ты понимаешь, мама, у меня нет желания видеть Магнолию. Хотя у меня до сих пор не было возможности сказать тебе об этом, знай: причиной моего отъезда из Англии было ее заявление, что она намерена выйти замуж за Реймонда.
— Я это знала, — ответила леди Вуд.
— Откуда? — вскинул брови Уоррен.
— Ах, дорогой мой, я не настолько глупа, чтобы не сообразить, что к чему. Более того, хоть это и
